Министр иностранных дел Венгрии Петер Сиярто пообещал поставить на ближайшем заседании Совета ЕС вопрос о пересмотре соглашения об ассоциации с Украиной в связи с нашим законом «Об образовании». Это самое жесткое заявление главы венгерского внешнеполитического ведомства за все время после подписания президентом Петром Порошенко закона «Об образовании». И хотя пока что неясно, каким образом Будапешт собирается пересматривать соглашение об ассоциации с Украиной, сама готовность действовать не только в пропагандистском, но и в институциональном направлении, показательна. Поэтому для нас очень важно понять, что же происходит на самом деле.
К закону «Об образовании» имеют претензии отнюдь не только венгры. Практически все соседи Украины хотели бы сохранить статус-кво, который выражается в их фактическом контроле над национальными меньшинствами и создании перспектив для представителей этих меньшинств в странах происхождения, а не в стране проживания. С другой стороны, обязательства Украины сохранить для представителей национальных меньшинств возможности для получения образования на родных языках очевидны. Но дело в том, что закон «Об образовании» вовсе не ограничивает эти возможности! Право на образование на родном языке полностью сохранено в начальной школе, а в средней школе предусматривается возможность преподавания сразу нескольких предметов на языках стран ЕС – то есть и на венгерском, румынском, болгарском, польском. И если бы в Будапеште действительно бы хотели сохранить венгерскую школу в Закарпатье, то сейчас работали бы вместе с украинскими коллегами над уточнением параметров функционирования этой школы в следующем украинском законе, который будет посвящён среднему образованию.
Но в Будапеште избрали курс на конфронтацию – причём тогда, когда стало ясно, что венгерской школе, как, впрочем, и румынской, и болгарской, и польской в Украине ничего не угрожает. И это, кстати, понятно как сторонникам, так и противникам образовательного закона. На моем телеэфире, который был посвящён закону «Об образовании», народный депутат Украины и один из лидеров Всеукраинского объединения «Свобода» Юрий Левченко буквально сжимал кулаки, доказывая, что языковая статья этого закона – блеф, что никакой «настоящей» украинизации образования на самом деле не произойдёт именно из-за упоминания в пресловутой 7 статье языков Евросоюза.
Понятно, что «Свобода» – как формация, эксплуатирующая тему собственного радикализма в гуманитарных вопросах – просто обязана выступать за тотальную украинизацию образования. То есть за то, чтобы венгры и румыны получали образование на украинском языке. И Левченко видит то, чего якобы не видит Сиярто: что у венгров сохраняется возможность учиться на венгерском. Единственное, что изменяет новый закон – он даёт возможность гражданам Украины венгерского (или румынского) происхождения знать государственный язык, поступать в украинские высшие учебные заведения, быть полноценными участниками процесса государственного строительства и управления. Но почему позиция «Свободы» и позиция официального Будапешта по отношению к закону практически неразличимы? Почему там, где Юрий Левченко видит отказ от тотальной украинизации, Петер Сиярто видит тотальную украинизацию?
А потому, что дело отнюдь не в венграх. Конечно, соблазн объяснить жесткую позицию Будапешта предстоящими парламентскими выборами в Венгрии и желанием соратников Виктора Орбана эксплуатировать «патриотическую» тему, велик. Но такой подход чреват разочарованием: после выборов ничего не изменится. И вот почему.
Есть ещё одна страна, интересы которой напрямую затронуты украинским законом «Об образовании». Эта страна – Россия. Что действительно исчезает в результате принятия этого закона – так это русская школа после 5 класса. Потому что русский – какая жалость! – не язык Евросоюза. И в результате исполнится моя давняя мечта: украинские дети наконец-то начнут читать Пушкина, Толстого и Достоевского в переводе на родной язык (за исключением представителей русского этнического меньшинства, разумеется, для них новый закон сохраняет все возможности для изучения своего языка и литературы).
Казалось бы, такое бегство Украины из «Русского мира» должно было бы вызвать ожесточенную реакцию России. Это ведь настоящий цивилизационный разрыв! Русский язык – та самая «золотая цепь» на дубе, который связывает Россию с ее бывшими колониями – да к тому же убеждает огромное количество людей, что именно этот язык, язык традиционно находящейся на цивилизационном отшибе маргинальной империи является окном в большой мир. Почему же в России не бесятся?
Бесятся, но очень осторожно. Потому что если поставить в центр внимания вопрос о русскоязычной школе, то неизбежно возникнет вопрос о русификации, аннексии, оккупации, украинских школах в России и Крыму – и в результате можно будет получить консолидацию украинского общества по отношению к агрессору, а не изменение закона. Куда лучше зайти с «чёрного хода», обвинить Украину в отказе от европейских ценностей, в ущемлении венгров или румын. Это – то, что сработает наверняка. Поэтому главной фигурой в нападении на украинский образовательный процесс должен, разумеется, стать европейский, а не российский чиновник.
Учитывая тёплые отношения Москвы и Будапешта, не стоит удивляться, что самые громкие и жесткие заявления звучат именно из Венгрии, а не, например, из Румынии – хотя в Румынии образовательным законом тоже не очень довольны.
Что в этой ситуации делать Украине?
Во-первых, нельзя поддаваться на провокации и входит в конфронтационный тон в диалоге с соседями. Напротив, необходим постоянный диалог – и то, что Будапешт отказывается от диалога, как это произошло при срыве встречи украинских и венгерских депутатов или сейчас, когда Петер Сиярто отказался общаться в Ужгороде с Павлом Климкиным, говорит в нашу пользу, а не в пользу соседей.
Во-вторых, важно более внимательно относиться к проблемам украинского меньшинства в соседних странах. В Венгрии и Румынии совершенно закономерно напоминают о том, что венгры Закарпатья и румыны Буковины – автохтонное население этих регионов. Как, впрочем, и украинцы, которые живут в Венгрии или Румынии. И при дальнейших консультациях мы обязаны отстаивать право этих украинцев на транспарентное образование – такое же, какое будут получать в Украине национальные меньшинства.
В-третьих, не нужно считать, что любая критика, которая раздаётся с Запада – это критика с Запада.
Это может быть и критика с Востока. С Венгрией все ещё не так сложно. Отношения Москвы и Будапешта не скрываются, да и сама Венгрия – вовсе не образец для подражания в ЕС. Гораздо хуже, когда в роли «главного критика» выбирается образцовая страна ЕС, далекая от Москвы. Хочу просто напомнить о так называемом консультативном референдуме в Нидерландах, на долгое время затормозившем процесс ратификации соглашения об ассоциации Украины с ЕС и заставивший Брюссель согласиться с нелепыми ограничениями, которые позволили парламенту Нидерландов ратифицировать соглашение в обход «народной воли». Вот это была действительно блестящая спецоперация, в ходе которой были использованы и новации в нидерландском законодательстве, и российские средства и пропагандистские ресурсы, и страх перед расширением ЕС, и дезинформация, и голландские «полезные идиоты» – все пошло в ход! И это – отнюдь не первая и не последняя спецоперация Кремля в Европе.
Самое важное в таких ситуациях – сохранение самообладания. И ещё – переформатирование самого отношения к претензиям в адрес нашего государства. Мы выросли и воспитались в традиции, согласно которой любая претензия из Москвы – это окрик, после которого необходимо исправить ситуацию так, как этого хочет взбесившийся барин.
А любая претензия с Запада – в какой бы форме она не высказывалась – это не окрик.
Это просто приглашение к разговору и защите собственной позиции.
