Андрей Кириленко трезво оценил риски украинской экономики: Нафтогаз надо очень быстро банкротить и реструктуризации госдолга нам не избежать.
Андрей Кириленко – выходец из Украины, добившийся успеха и как экономист-теоретик, и как экономист-практик. Он более 12 лет проработал в Международном валютном фонде. В 2010-м стал главным экономистом американской Комиссии по торговле товарными фьючерсами (CFTS). В начале 2013-го Кириленко вернулся в академическую среду, став практикующим профессором финансов Школы менеджмента MIT Sloan при Массачусетском технологическом университете. Весной этого года он консультировал украинское правительство, когда шли переговоры с МВФ о программе макроэкономической стабилизации.
ЛІГАБізнесІнформ поговорила с Кириленко, когда он приехал на Киевский международный экономический форум. Основная мысль, которую настойчиво пытается донести Кириленко до украинского общества и правительства, – проблема Нафтогаза настолько огромна и настолько опасна, что больше нельзя ее замалчивать и стараться не замечать. Пора реструктурировать Нафтогаз, или он реструктурирует Украину так, что нам не понравится.
– Правительству Украины трудно оставаться в рамках программы макроэкономической стабилизации с МВФ. И его легко понять: война, экономика рушится, а МВФ с большим промедлением и неохотой идет на корректировку показателей. Может быть, Украине сейчас нереально вписаться в условия программы?
– Ни в коем случае не нужно уходить из этой программы. МВФ сейчас единственный кредитор страны и третья сила, на которую может кивать украинское правительство при проведении непопулярных реформ. Это важно, так как, какую бы прекрасную реформу ни начинали украинские политики, народ скажет – это очередная схема. Одобрение МВФ придаст реформам легитимности в глазах украинцев.
Что касается программы, то она рассчитана на два года, ее нужно и можно изменять, делать более гибкой, подгонять под ситуацию на Востоке, но повторю – Украине необходимо в ней оставаться. И хотя цель программы – макроэкономическая стабилизация, на месте украинского правительства я бы уже думал, как, находясь в программе, заложить устойчивый рост на будущее. Для этого надо проводить реформы.
– Об этом у нас все говорят. А какие реформы наиболее приоритетны?
– С моей точки зрения, одна из наиважнейших реформ для Украины – это банкротство Нафтогаза.
– Почему?
– Смотрите, что получается. Я буду оперировать цифрами МВФ, которые опубликованы в пересмотренной программе. В 2014-м году дефицит Нафтогаза составит 115,2 млрд грн. Для Украины это катастрофически большая сумма. Если сложить, сколько государству надо потратить на поддержку Нафтогаза в 2014-м и 2015-м, то получится около 150 млрд грн. Это примерно столько же, сколько МВФ собирается привнести в украинскую экономику в рамках программы. То есть понятно, что большая часть денег МВФ пойдет на выплаты каких-то долгов Нафтогаза.
И либо Украина обанкротит Нафтогаз, либо Нафтогаз – Украину.
– В апреле дефицит Нафтогаза был 3,3% ВВП, в пересмотренной программе МВФ речь идет уже о 7,7% ВВП. Почему так получилось?
– Необходимо понимать, что не так важно, за счет чего вырос дефицит Нафтогаза, как то, что это плохо прогнозируемая история. Сейчас дефицит Нафтогаза вырос предположительно из-за того, что Украина согласилась выплатить России старые долги за газ. Но ключевое слово – предположительно. Нафтогаз настолько непрозрачная структура, с настолько плохо прогнозируемыми входящими и исходящими денежными потоками, что никто не может с точностью что-то говорить. Никто не может гарантировать, что в течение полугода не всплывут какие-то новые обязательства и не появится необходимость увеличить финансирование Нафтогаза еще на 30 млрд грн, или наоборот, дефицит будет не 115 млрд, а 90 млрд. То есть для Украины Нафтогаз – это огромная финансовая величина, которая содержит огромные риски. Все прогнозы о показателях Нафтогаза выводятся на основе каких-то оценок, которые совсем ни на чем не базируются.
Правительству сложно что-то планировать, когда из чего-то совсем непрозрачного и непонятного у государства может неожиданно появиться потребность дофинансировать на 2-3% ВВП. Это невозможно. Нафтогаз создает перекос во многих сферах – финансовой, бюджетной, на валютном рынке и т.д. То есть проблема настолько огромна, что, пока она не решена, очень сложно будет что-то исправить в других сферах.
– Как вы оцениваете программу реструктуризации, предложенную новой командой Нафтогаза?
– Я еще не успел детально изучить ее. Не хотел бы комментировать, пока не обсужу детали с техническими специалистами.
– Вы предлагаете, как только пройдут выборы, сразу решительно реформировать Нафтогаз…
– Не стоит ждать выборов. Потому что сейчас пройдут запланированные выборы, но я не исключаю, что достаточно скоро страна начнет готовиться к незапланированным. И так будет продолжаться до тех пор, пока избранная власть станет отвечать большинству критериев, которые требует общество.
Реформу Нафтогаза нужно начать как можно скорее, начать сам процесс реформирования. Любому политическому лидеру будет трудно выйти и сказать – завтра будем банкротить Нафтогаз и в разы повышать цены на газ. Другое дело выйти и сказать – завтра мы начинаем процесс реформирования. Здесь важна разница: политику трудно обещать результат и намного проще – процесс. Если он пообещал процесс, то с него и спрос за процесс.
– Что самое сложное в реформировании Нафтогаза? Разобраться с долгом?
– Обычно реструктуризация долга – самая простая часть. Куда сложнее разобраться и реструктурировать юридические обязательства. У Нафтогаза контракт не только с Газпромом. Есть еще тысячи контрагентов, партнеров, посредников – и с каждым подписан договор. Разобраться в этом клубке как внутренних, так и внешних связей будет очень трудно.
– Вы чуть ли не единственный, кто не боится заявлять, что государству Украина придется пойти на реструктуризацию внешнего долга. Вы считаете, это неизбежно?
– Скорее всего – да.
– Как это согласовывается с программой МВФ?
– Это может быть сделано в рамках программы, если МВФ пойдет на создание украинского прецедента и даст стране, которой он помогает, разрешение на реструктуризацию. Но, скорее всего, Украина попытается провести реструктуризацию в окне между первой и второй программой МВФ. Если первая программа стабилизационная, то вторая будет структурной и пятилетней.
– Что делать с тремя миллиардами российского долга?
– Это очень интересный прецедент. По сути это долг правительства правительству, а по форме это какие-то еврооблигации – якобы заимствование правительства Украины у каких-то частных кредиторов.
Это значит, что с этим долгом придется разбираться в два шага. Сначала надо будет форму привести в соответствие с сутью. И уже второй шаг – реструктуризация. Как часть общей реструктуризации или отдельно – будет видно по ситуации. Конечно, лучше эти три миллиарда отгородить от остального внешнего долга и обсуждать вопрос с россиянами отдельно. Но в этом выпуске “зашито” условие кросс-дефолта, и Украине будет сложно договориться с русскими.
– Когда украинскую экономику перестанет лихорадить?
– В программе МВФ все написано: через полтора-два года.
