1 января исполняется ровно год с того момента, как в Украине вступил в силу закон "О внешней трудовой миграции". Упорядочить законодательство в этой сфере от нас требовал Евросоюз - закон входил в пакет инициатив, необходимых для либерализации визового режима. Документ устанавливает правовой статус трудовых мигрантов и нацелен на то, чтобы обеспечить их социальную защиту, включая членов семей, однако его положения слишком расплывчаты и неконкретны, именно поэтому спустя год сами "заробитчане" никак не ощутили его влияния.
В законе “О внешней трудовой миграции” впервые дается определение, кого можно считать украинским трудовым мигрантом. Это “гражданин Украины, который совершал, совершает или будет совершать оплачиваемую деятельность в государстве пребывания, не запрещенную законодательством этой страны”. В то же время трудовыми мигрантами не считаются украинцы, которые получили убежище в чужой стране, получают там образование, а также работники дипломатических служб Украины и сотрудники предприятий, которые находятся в командировке.
Закон необходим для того, чтобы установить правовой статус трудовых мигрантов и обеспечить их социальную защиту, включая членов семей. Однако как именно это нужно сделать, законодатели не уточняют. Например, важнейшие права трудовых мигрантов на приемлемые условия труда, вознаграждение за их труд, отдых и социальную защиту в законе делегируются “государству пребывания”. Как сама Украина будет обеспечивать эти права, расплывчато сказано лишь в одном пункте: “заграничные дипломатические учреждения Украины принимают меры для того, чтобы трудовые мигранты в полном объеме пользовались правами, предоставленными им в соответствии с законодательством”.
Неудивительно, что большинство экспертов, опрошенных “Апострофом”, сходятся во мнении, что нормы, изложенные в законе, носят декларативный характер и не решают реальных проблем наших “заробитчан” за границей. “Там никакой конкретики. Все сводится к тому чтобы “улучшить”, “сделать эффективным”, одним словам – набор лозунгов. Например, там написано, что пенсионное обеспечение трудовых мигрантов должно быть урегулировано в соответствии с действующим законодательством, а законодательства такого нет, значит, и регуляции нет никакой”, – пояснил “Апострофу” директор Украналитцентра Александр Охрименко.
“Конкретные механизмы реализации закона до сегодняшнего дня так и не были разработаны, – добавляет “Апострофу” эксперт пасторально-миграционного отдела УГКЦ Георгий Селещук. – Например, в законе говорится о возвращении украинских трудовых мигрантов и реинтеграцию. При Минсоцполитики была создана рабочая группа, которая должна была наработать предложения, но на это направление министерство выделило аж одного человека, а миграционный отдел ликвидировали. Также в законе вообще не предусмотрели обеспечение политических прав трудовых мигрантов за рубежом, в частности, избирательное право. Я считаю, что это огромнейший недостаток. Например, в Италии, где по самым скромным подсчетам около 600 тысяч трудовых мигрантов из Украины, только 4 избирательных участка”.
Именно поэтому, по словам украинских “заробитчан”, через год после вступления закона в силу они никак не ощутили его пользы. “Для меня вообще непонятно, как украинский закон может защищать права людей на территории, где действуют свои законы, – говорит “Апострофу” работающий в Португалии гражданин Украины Олег Федоренко. – Людей защищает внутренний закон, но если ты нелегал, то тебя ничего не защитит. Ну, можешь потом приехать в Украину и пожаловаться, что тебе не доплатили тысячу евро. Но с другой стороны, шеф, на которого ты работаешь, будет делать все, чтобы тебя не поймали как нелегала. Португальцы и сами не заинтересованы в том, чтобы ловить наших, ведь их граждане сами разбежались по Европе в поисках лучшей работы, поэтому вакуум как-то нужно заполнять: местные не хотят сами за копейки собирать яблоки. Вот и едут туда наши, румыны, молдаване. Как и в Польшу, а сами поляки едут в Германию”.
Между тем, наши гастарбайтеры ежегодно присылают из-за рубежа в Украину миллиарды долларов. “Украинские трудовые мигранты – это огромный кадровый и финансовый ресурс, это ресурс бизнес-контактов, но в Украине нет программы, как этот ресурс использовать для экономики нашего государства”, – добавляет Георгий Селещук.
Так, по данным НБУ, в прошлом году объем частных денежных переводов в Украину составил 5,2 миллиарда долларов. При этом в 2014 году эта сумма была выше на 20,6%. Чтобы упростить процесс перевода денег, в законе прописали норму о том, что “государство способствует созданию трудовым мигрантам условий для осуществления денежных переводов в Украину”.
“Способствовать” было решено двумя путями: открывать корреспондентские счета украинских банков в иностранных финучреждениях и проводить консультации с международными системами денежных переводов с целью уменьшения комиссии. Однако наши гастарбайтеры признаются, что эффекта от таких консультаций они не прочувствовали.
“Я отправляю деньги не часто, чтобы не платить комиссию, но иногда приходится помогать брату, – рассказывает “Апострофу” гражданин Украины Андрей, работающий на мебельной фабрике в Польше. – Когда срочно нужно, пользуюсь MoneyGram, там не нужно ни счетов открывать, ни бумажек дополнительных собирать. Могу точно сказать, что как платил я 5 долларов комиссии с каждой сотни за перевод, так и плачу, никаких изменений. Но вообще считаю, что деньги лучше накопить и привезти с собой в Украину, зачем переплачивать лишний сбор”.
Эксперты отмечают, что мигранты даже сами предлагали властям, как урегулировать ситуацию с переводом средств. “Но я не слышал, чтобы это было принято или чтобы были какие-то послабления или содействие в переводе денег. Напротив, в Украине периодически звучат заявления об учете этих средств и дополнительной налоговой нагрузке. Была огромная борьба за то, чтобы в законе была прописана норма об избежании двойного налогобложения, чтобы дважды не платить налог за одни и те же заработанные деньги. Все это подталкивает трудовых мигрантов к тому, чтобы уходить еще глубже в тень”, – подчеркнул Георгий Селещук.
Но отсутствие четкого механизма, который стимулировал бы “заробитчан” выходить из финансовой тени, – далеко не единственный недостаток закона. “Там есть пункт, который гласит, что Украине нужно заключать договоры с другими странами о трудовой миграции. А где эти договоры? Украине как можно скорее нужно заключать такие соглашения с Польшей, Словакией, Венгрией, с теми странами, где больше всего наших сограждан. В них нужно урегулировать и вопросы налогообложения. Например, есть договор между Малайзией и Китаем, и люди, которые работают, платят часть налогов на территории Малайзии, а часть – на территории Китая. Тогда у нас будет понятно, как платить пенсии украинцам, которые вернутся обратно”, – отметил Александр Охрименко.
Подобный договор в декабре 2016 года был подписан с Литвой и еще в 2009 году – с Португалией. В планах Госслужбы по вопросам труда заключить договор с Польшей. Однако реально такие соглашения работают не всегда.
“Проблема таких соглашений — отсутствие механизма их имплементации и то, насколько мигранты вообще могут получить о них информацию и как их применить на практике. Например, сразу после подписания соглашения между Украиной и Португалией мы пытались рассчитать, какую пенсию реально мог бы получать человек после возвращения в Украину с той пенсии, которую он заработал в Украине и Португалии. К сожалению, мы не смогли найти экспертов, которые провели бы конкретные расчеты, а мы обращались и в Минсоцполитики, и в Пенсионный фонд. В Украине просто нет политической воли, чтобы определить правовые рамки трудовой миграции. Какими документами человек должен подтвердить свой статус трудового мигранта, что ему дает этот статус и в каких ситуациях он может им воспользоваться, все эти вещи остались не урегулированными до сих пор”, – жалуется Георгий Селещук.
