По словам правозащитницы Зои Световой, российская тюремная система - наследница сталинских лагерей - по-прежнему служит репрессивным инструментом властей. Российские колонии существуют вне рамок закона, особенно если речь идет о "красных зонах".
Корреспондентка Le Monde Мари Жего побеседовала с писательницей, правозащитницей и журналисткой журнала New Times Зоей Световой о состоянии российской тюремной системы.
Светова знакома с этой темой не понаслышке, говорится в статье: ее дед, декан исторического факультета МГУ Григорий Фридлянд был расстрелян в 1937 году за контрреволюционную деятельность, а родители, известные диссиденты, отбывали в 1980-е срок за критику советского режима.
По словам правозащитницы, российская тюремная система – наследница сталинских лагерей – по-прежнему служит репрессивным инструментом властей. “Привычки ГУЛАГа никуда не исчезли из сознания, – констатирует она. – Да и куда они могли деться, если они так никогда и не были осуждены на государственном уровне?”
Светова довольно часто посещает различные исправительные учреждения. По ее наблюдениям, бьют заключенных почти везде, при этом в отделениях полиции и исправительных колониях избивают чаще, чем в СИЗО. Побои приходится терпеть как от надзирателей, так и от близких к администрации зэков.
Жалобы заключенных на многочисленные нарушения иногда даже не доходят до прокуратуры. “Эти жалобы очень пугают администрацию, потому что если они будут повторяться, то это может вызвать приезд московских правозащитников, а начальство только их и боится, – объясняет Светова. – В целом же, прокуроры в регионах на жалобы не реагируют и систематически поддерживают тюремное начальство”.
Жалоба Надежды Толоконниковой, по ее мнению, вызвала такой общественный резонанс благодаря ее известности и поддержке ее мужа, адвоката и правозащитного сообщества.
Российские колонии существуют вне рамок закона, продолжает собеседница Жего, особенно если речь идет о так называемых “красных зонах”. Так называются колонии, где начальство устанавливает собственные неписаные правила и всем ведает администрация. Существуют также “черно-красные зоны”, в которых “авторитеты” помогают следить за порядком. В таких колониях режим помягче: осужденные могут раздобыть водку, мобильные телефоны, телевизор, им даже не приходится работать.
“Все женские колонии без исключения – “красные”, – утверждает Светова, – с очень суровым режимом, потому что среди женщин “авторитетов” нет”.
