В 1999 году Габриэль Гарсиа Маркес заметил, что в Уго Чавесе сосуществуют "человек, которому капризы судьбы даровали шанс спасти его родину, и иллюзионист, который, возможно, войдет в анналы Истории как очередной деспот", вспоминает El Mundo.
«Два образа — святого и сатаны — вплоть до смерти Чавеса жили в сердцах и речах его последователей и противников», — пишет журналист Фелипе Саагун.
Газета также приводит мнение аналитика Майкла Шифтера в Foreign Affairs: для его сторонников Чавес был героем, борцом с неравенством, социальной несправедливостью и «империей США», для противников — диктатором, чьи идеи и политика были угрозой для его же народа, соседей по Латинской Америке и интересов США.
Автор комментирует: оба портрета отражают характер Чавеса лишь отчасти и не учитывают его биографию. «Только в 2005 году, после 6 лет у власти, Чавес открыто идентифицировал себя с социализмом, а публично поддержал национализацию лишь в период президентских выборов 2006 года», — говорится в статье. Даже тяжелая болезнь не пролила свет на «настоящего» Чавеса: наоборот, она еще более исказила его имидж.
Многие сравнивают Чавеса с Кастро и Каддафи. Автор считает, что самая близкая параллель — аргентинский лидер Хуан Доминго Перон. В Аргентине, к удивлению иностранных наблюдателей, перонизм до сих пор помогает победить на выборах.
Чем объяснялась популярность Чавеса? Он тратил колоссальные деньги на образовательные, медицинские и продовольственные программы для малоимущих. Не следует также забывать, что до прихода Чавеса к власти, в 1980-1990-х годах ВВП Венесуэлы ежегодно снижался на 2%, коррупция породила политический хаос, 75% населения находилось ниже черты бедности, говорится в статье.
Так кем же был Чавес — святым или сатаной, демократом или диктатором? У автора нет окончательного ответа.
