"Несмотря на гротесковый патриотический спектакль с Путиным, никто не должен удивляться, что Депардье решил взять российское гражданство", - так начинается статья обозревателя La Vanguardia Жоаны Бонет.
И русская, и французская культура, пишет она, всегда обожали удовольствия и капризы и небрежно отмахивались от кальвинистских проповедей о последствиях легкомыслия.
“Об этом лучше всего сказала писательница Маргерит Дюрас: в 1993 году она заявила в интервью Vogue Paris: “Я 7 лет состояла в компартии, и мне нравятся бриллианты”, – говорится в статье. Хиппи-буржуа, способные превратить дурную репутацию в выгодный актив, приспосабливаются к налоговой эмиграции, попивая шампанское (“французское, разумеется”). Французский – эпитет для сыров и поцелуев во всем мире, и “его коннотации весьма далеки от наших тортильи и гитары”, – сетует испанская журналистка.
Слово “роскошь” меняет свое значение в зависимости от географического положения. Французы из Сен-Тропе ассоциируют с роскошью излишнюю экстравагантность, а российские миллионеры – золото и логотипы известных фирм. “Всего пару лет назад этих миллионеров презирали за их показные выходки, а теперь приветствуют, так как они поддерживают и даже спасают спрос”, – говорится в статье.
“Франция, если не считать моды, драгоценностей, духов и вина, неконкурентоспособна”, – заметил недавно в беседе с автором Карл Лагерфельд, считающий налоговую политику Олланда катастрофической.
Со своей стороны, Жоана Бонет полагается на то, что с Францией традиционно ассоциируются роскошь и искусство любви: “любовь и роскошь остаются парой танцующих, готовой на все ради славы – эфемерной, как пузырьки в шампанском”.
