К вопросу об «уважении власти» в России.
Вот мы часто ругаем законодателей, хотя благодаря закону об обязательном уважении к властям, это однажды может оказаться дорогим, очень дорогим удовольствием. Но все равно ругаем, как правило — поделом. А иногда ведь хочется и похвалить. В одной только Москве четыреста пятьдесят взрослых, состоявшихся, высокооплачиваемых, в конце концов, людей думают о нас, прикидывают: что бы еще запретить? Как бы обобрать? Не слишком ли они, человечки эти, расслабились? Много им денег оставить — сопьются. Мало — перемрут. Нет, определенно, тяжелая работа.
Пишет Иван Давыдов для The New Times.
Тем более, иногда ведь что-то и разрешают. Встрепенется какой-нибудь оригинал и скажет: «А давайте позволим им собирать валежник?» И вот они думают, взвешивают, обсуждают. Аргументы «за». Аргументы «против». Проверки. Консультации. Заключения экспертов. Полгода трудов. И пожалуйста — разрешают.
У человека, профессионально работающего с информацией, свои радости, связанные с деятельностью законодателей. Своя польза. Потоки безумных запретов жизнь, конечно, осложняют, зато приучают к собранности. Заплатив пару штрафов, поневоле станешь внимательным. В разгар военной операции в Сирии редактора во всех изданиях выли от тоски, проверяя, не забыл ли автор упомянуть, что ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации. Придумывали разнообразные способы, чтобы не уродовать тексты постоянными этими напоминаниями. Сноски, к примеру, делали. В журнале The New Times, кстати, однажды, опубликовав небольшую и отнюдь не комплементарную заметку про запрещенную на территории Российской Федерации организацию «Правый сектор», забыли упомянуть, что это запрещенная организация. Пришлось раскошеливаться.
А куда деваться, если депутаты, кажется, всерьез уверены, что стоит такое упоминание пропустить, и читатели толпами ринутся записываться в террористы? Ну да, о читателях они не высокого мнения, а писателей — так и вовсе откровенно ненавидят, но они законодатели, и с их фобиями приходится считаться. Зато начинаешь следить за речью. Самоконтроль повышается и наверняка это когда-нибудь пригодится.
Следишь за речью, оттачиваешь мастерство. Изобретаешь замысловатые определения вместо того, чтобы просто выругаться или воспроизвести чужую ругань. «Мэр заявил посетителям, пришедшим на прием с жалобами, что он неоднократно придавал их жалобам вращательное движение, используя для этого собственный детородный орган». Красиво же звучит. Еще немного поработать над стилем — и можно садиться за роман. А какой же русский не любит быстрой, зачеркнуто, какой же журналист не мечтает однажды написать роман? Это еще Довлатов подметил, и с чего бы нам не верить классику.
Но закон об обязательном уважении к власти, предусматривающий гигантские штрафы и административный арест для тех, кто позволит себе лишнее, — это, конечно, вишенка на торте. Вершина многолетнего труда законодателей. Он вступил в силу, его уже пытаются применять — первый случай с угрозами от Роскомнадзора в адрес местных СМИ зафиксирован в Ярославле.
Как теперь выкручиваться? Как себя обезопасить? Нужно ли, например, при каждом упоминании президента РФ добавлять: «уважаемый на территории Российской Федерации в соответствии с требованиями законодательства»? Звучит неплохо, но вдруг попадется цензор, не лишенный чувства юмора, и способный усмотреть здесь аналогию с обязательными по закону упоминаниями о том, что та или иная террористическая организация запрещена на территории РФ? «Ага, — скажет, — вот, значит, какая у вас фига в кармане. Вот, вы какие тут знаки равенства рисуете». И посмеется. Но он-то посмеется, а тебе — платить. Или сидеть в ИВС среди бомжей, дебоширов, политических активистов и прочей неприятной публики.
Однако и для цензоров появятся — да что там, уже появляются! — совсем неразрешимые задачи. Вот новость, ставшая достоянием общественности благодаря петербургской газете «Бумага»: микробиолог Ольга Пинегина создала в чашке Петри портрет Владимира Путина (уважаемого на территории и так далее). Не просто так, а для конкурса «Красота микромира», который проводится в России не первый год. В этом году итоги подведут 14 июня.
Стандартный, казалось бы, жанр, известный всем, кто застал Советский Союз. Ребенком я был в Музее Ленина, и там целые этажи были заполнены такого рода произведениями. Хлеборобы выкладывали портрет любимого вождя из колосьев, жители далекого Севера вырезали на моржовых клыках, военные драгоценным ликом украшали эфесы наградных сабель.
Микробиолог Пинегина просто верна традициям. Или нет? Искренняя любовь к национальному лидеру ей движет, либо же ученая дама по интеллигентской привычке выдает за любовь плоды преступного двоемыслия? Стафилококк, как известно, вызывает у человека гнойные воспаления в самых разных местах. Трудно здесь не разглядеть прозрачного намека. Да что уж там, даже от названия конкурса начинает попахивать крамолой, если на него выставить портрет президента, выращенный в чашке Петри! «Красота микромира», значит. Ловко выдумали, ничего не скажешь.
Честно, я не знаю, как на все эти вопросы ответить. И не завидую цензорам, которым на такие вопросы отвечать придется.
Зато, конечно, навыки работы с текстами отточим до невероятного уровня. Литература процветет. И как тут не поблагодарить депутатов уважаемых? Запрещайте дальше. Вдруг не все еще поняли, с кем здесь нам приходится иметь дело.
