После выхода из Сирии российский президент нашел еще одну перспективную идею: он будет поддерживать курдов.
С точки зрения интересов Путина вывод войск из Сирии – разумный шаг. У этого человека, при всем его авантюризме есть звериное чувство опасности. Он хорошо чувствует черту, которую не нужно переходить.
Не потому, что какой-то «слабак Обама» провел черту – мы знаем цену «красным линиям» американского президента. А потому, что ситуация стала действительно опасной.
Вспомните, чем министр иностранных дел РФ Сергей Лавров занимался в середине февраля, во время Мюнхенской конференции. Тогда американская сторона в лице госсекретаря Джона Керри предлагала перемирие, но Лавров на это не соглашался. Тогда Путин планировал при помощи войск сирийского диктатора Башара Асада взять Алеппо. Это переломило бы ситуацию на сирийском фронте.
Но, по-видимому, где-то в процессе Путин сообразил, что взятие Алеппо силами Башара Асада совершенно не в интересах Кремля: это означало бы подписаться на всю войну Асада за «восстановление Сирии» и стать заложником амбиций сирийского президента. Тогда как самому Путину было гораздо выгоднее оставаться в положении своеобразного арбитра.
Да, Путин продолжит помогать Асаду и будет защищать алавитский анклав, такую себе сирийскую ДНР-ЛНР. Зато в телевизоре он теперь будет подавать себя, как великого миротворца, требуя от США уступок по Украине за свой уход из Сирии.
Кроме того, российский президент нашел еще одну перспективную идею: он будет поддерживать курдов. Раньше это в его планы не входило, но после обострения отношений с Турцией Путин понял, что, поддерживая курдов (а российская сторона теперь поставляет им вооружение – посмотрите, как усилилась террористическая активность внутри Турции), он получает громадный рычаг влияния не только на Турцию, но и на Ирак с Ираном. При условии, разумеется, что Кремль станет спонсором «возрождения великого Курдистана».
Поддержка курдов дает Путину возможность играть в «большого решалу» ближневосточной политики, затрачивая куда более скромные военные и финансовые средства, чем те, что требовались для продолжения сирийской операции.
