США ужесточили внешнеполитическую риторику в отношении России в рамках спора о судьбе режима сирийского диктатора Башара Асада.
Госсекретарь Джон Керри, нарушив собственный принцип мягкости, неожиданно пригрозил Москве “жесткими мерами” в случае, если она и Иран воспрепятствуют отстранению от власти президента Сирии, армия которого в ходе пятилетней гражданской войны погубила около 250 тыс. человек, пишет Александр Кушнарь на портале Newsader.
“Если Россия и Иран воздвигнут препятствия и позволят Асаду провалить (мирный процесс — ред.), мы будем знать, кто создает эту проблему. Это сократит нам поле деятельности, и мы вынуждены будем предпринять жесткие меры”, — заявил Керри.
По словам дипломата, сирийский кризис — в подогревании которого, к слову, немало усилий приложил Кремль — “представляет угрозу безопасности США и всех европейских стран”, поэтому Соединенные Штаты “не могут позволить” продолжаться этому конфликту.
Впервые за всю историю сирийской войны, включая последние два месяца российских бомбардировок, Белый дом заговорил в выражениях прямой угрозы в адрес сил, способствующих продлению агонии асадовского режима. Долготерпение вежливой администрации Барака Обамы иссякает на фоне продолжающейся преступной военной операции РФ против сирийских повстанцев, в ходе которой из-за непрофессионализма российских пилотов и технологической отсталости ВКС РФ погибли около полутысячи мирных жителей. Полтора года войны против Украины и два месяца кровавой бойни в Сирии, похоже, окончательно убедили американское руководство в том, что с Владимиром Путиным необходимо говорить с позиции силы.
Сбив российский бомбардировщик Су-24, Турция зафиксировала тем самым переход Кремлем “красной черты” НАТО и вместе со своими союзниками по Альянсу продемонстрировала Путину решимость Североатлантического блока противостоять ему не на словах, а на деле. На фоне данного инцидента заявления главы Госдепартамента США следует воспринимать как готовность Вашингтона применить именно военное давление — не исключая также дипломатического и экономического прессинга — на слабеющий режим Путина.
Какие именно военные инструменты изберет Белый дом, сказать сложно, поскольку вашингтонский истеблишмент, как правило, предпочитает до последнего удерживать в тайне планы силового разрешения тех или иных конфликтов. Тем не менее, можно предположить, что Пентагон прибегнет к самому болезненному для России способу возмездия за реконструктивную позицию по Асаду, а именно: поспособствует передаче зенитных комплексов сирийской оппозиции. Последняя уже неоднократно доказывала, что в состоянии эффективно распоряжаться военной помощью со стороны союзников: по данным наблюдателей, за два месяца российской воздушной кампании, направленной на поддержку сухопутной операции войск Асада, Ирана и боевиков Хезболлы, проасадовским силам не удалось добиться даже тактических успехов на фронте.
Соответствующее предложение ранее озвучивали прямые союзники США Саудовская Аравия и Турция. Как сообщалось еще в начале ноября, они ведут дискуссии о том, чтобы передать Свободной сирийской армии ограниченную партию ПЗРК для борьбы с низколетящими машинами Асада, а также в целях сдерживания российской авиации. Как известно, администрация Обамы долгое время выступала против передачи этого вида оружия врагам Дамаска, опасаясь попадания его в руки к радикальным врагам Запада вроде “Исламского государства”. Однако, похоже, американские технические специалисты нашли способ минимизировать риски для антиигиловской коалиции, предложив встроить в ПЗРК такие программы, которые не позволят их владельцам стрелять за пределами определенной территории. Думается, что именно эти средства и лягут в основу “жестких мер”, анонсированных главой внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов.
Между тем, отсутствие ПВО у противников режима Асада — главная причина, по которой Москва вмешалась в конфликт на стороне последнего. Известно, что Путин предпочитает проводить исключительно быстрые победоносные войны против значительно более слабого противника и старается избегать затяжных конфликтов, тем более чреватых гибелью российских военных. Боевые потери, даже самые незначительные, разрушают иллюзию всемогущества Кремля, обнажая бессмысленность существования огромного силового аппарата и проведения военных кампаний по всему миру. В случаях же, когда противник способен нанести существенный урон, не говоря уже о ситуации подавляющего превосходства НАТО над Кремлем, мгновенно вынуждает Путина сворачивать военные миссии и соглашаться на переговоры. Хотя Турции удалось продемонстрировать это наиболее зримым образом, нельзя забывать и о том, что ранее и украинская армия, отстояв на фронтах Донбасса суверенитет собственного государства, смогла выявить достаточно трусливую сущность путинской геополитической стратегии: как только военные и экономические потери РФ на востоке Украины стали угрожающе возрастать, Москва без лишних объяснений прекратила наступательные маневры и существенно уменьшила, хотя и не прекратила, интервенцию в регионе. Иными словами, произошло то, что некоторыми аналитиками оценивается как “поражение Путина в Украине”.
Таким образом, появление даже незначительного числа зенитно-ракетных комплексов на вооружении у антиасадовского движения заставит российское руководство согласиться на условия Запада, касающиеся отстранения алавистской группировки от власти. Риск начать терять хотя бы по одному военному самолету в неделю неприемлем для путинского режима, который в этом случае при всей мощи государственной пропаганды не сможет продолжать оправдывать участие Москвы в дорогостоящей — и, надо сказать, совершенно безрезультатной — операции в Сирии, где Россия уже несет потери в личном составе и военной технике.
