"Самое страшное в убийстве Бориса Немцова - то, что он сам ни у кого не вызывал страха", - пишет в International New York Times журналистка Маша Гессен.
По предположению автора, никто в Кремле не отдавал приказа об убийстве.
“Это одна из причин считать, что убийство Немцова знаменует начало очередного нового и пугающего периода российской истории. Кремль недавно создал вольную армию мстителей, которые считают, что действуют на благо страны, не получая никаких четких инструкций. Хотя Немцову недоставало политического веса, он по логике был первой мишенью для этой зловещей силы”, – говорится в статье.
“На узком пятачке, доступном российской оппозиции, Немцов занимал уникальное место”, – пишет Гессен. В 1990-е годы он, казалось, олицетворял новую эру.
Но Ельцин в 1999-м остановил выбор на Путине, а Немцов вступил на оппозиционное поприще. По мнению Гессен, путь оппозиционера не был для Немцова ни легким, ни прямым. Но он одним из первых в политическом истеблишменте забил тревогу по поводу характера путинского режима.
Много лет почти никого не интересовали заявления Немцова. Россияне, казалось, слишком хорошо жили, чтобы задумываться о качестве госуправления. Когда же в декабре 2011-го начались протесты, Немцов обнаружил, что его воспринимают как старого ворчуна. И все же, когда протесты забуксовали, Немцов не отступался. Он был одним из главных организаторов марша, запланированного на 1 марта.
“Верно, что эта деятельность вряд ли угрожала власти Путина, но Немцов попал во все интернет-списки “врагов России”, распространяемые сторонниками Кремля”, – говорится в статье.
После возвращения Путина на президентский пост Кремль все больше сосредотачивается на внутренних врагах. Две недели назад новое движение “Антимайдан” провело марш, где призывало к насилию против “пятой колонны”.
Немцов был застрелен на мосту прямо у Кремля. “Сигнал был четким: людей будут убивать именем Кремля, в местах, отлично видимых из Кремля, на фоне Кремля только за то, что они осмеливаются выступать против Кремля”, – подытоживает журналистка.
