Внешне все выглядит весьма благолепно - во время последней сделки ОПЕК согласовали 9,7 миллионов баррелей сокращения от ОПЕК+ и еще 5 миллионов баррелей от стран-производителей нефти, в него не входящих.
Итого – почти 15 миллионов бочек, кстати, именно этот объем считал своей целью Дональд Трамп.
Однако про все разговоры о чудесном воскрешении ОПЕК+ формата 2.0 следует забыть, а на говорящих про это – смотреть с искренним сожалением. Банкеты по поводу сделки носят сейчас весьма двусмысленный характер, поскольку определенной части их участников праздновать совершенно нечего.
Предварительные итоги достигнутых договоренностей по сокращению выглядят так:
Cерая колонка февраля – это база, с которой договорились отсчитывать сокращение (красная колонка). Зеленая – фактическая добыча в марте. Итоговая добыча, согласно договоренностям – в голубой колонке.
Что примечательно – США, Канады, Аргентины, Бразилии и Норвегии в этих итоговых соглашениях нет. То есть их самоограничение в объеме 5-ти миллионов баррелей в сутки является сугубо добровольным шагом, который в любой момент можно отыграть назад. Словом, все громко говорили об ОПЕК, но как-то упустили из виду анти-ОПЕК, который при президенте Трампе стремительно набрал силу.
Та же тайна несгибаемости «маленькой, но гордой» Мексики, чуть не поставившей под угрозу все договоренности, объясняется предельно просто – за нефтью этой страны стоят ведущие инвестиционные банки США, которые хеджируют всю мексиканскую добычу. Проще говоря, Мексика является нефтяной провинцией США, такой же, как и Канада. И, соответственно, координирует свою нефтяную политику в интересах Вашингтона.
Что, согласитесь, не самая приятная новость для руководства некоторых государств-экспортеров, считающих себя «энергетическими сверхдержавами»: оказывается, на любого нефтяного гиганта может найтись своя «мексика» – вроде и мелочь, а не обойти, не объехать, не проигнорировать.
Возникает и другой вопрос: сокращение почти на 15 миллионов баррелей в сутки – это, конечно, хорошо для будущих цен, но явно недостаточно. Для их возвращения на приемлемый, к $50+ уровень требуется ограничить добычу еще на 5, а то и 10 миллионов баррелей минимум. Причем делать это придется уже летом нынешнего года. За чей счет будет банкет?
Поскольку любому технически грамотному специалисту ясно, что даже временная консервация месторождения в условиях аравийских песков и плюс 25 среднегодовой температуры – совсем не то, когда у вас за бортом температура около нуля, а внизу – вечная мерзлота. Во втором случае распечатать скважину заново за те же 50, а то и 60 долларов за баррель может стать совершенно нерентабельным.
Ну и, наконец, пресловутая «цена на нефть, заложенная в бюджете», на которую так любят ссылаться – $42, $50, $55 и так далее. Тут нужно учитывать вот какой нехитрый нюанс – это та цена, которая приемлема при определенном объеме добычи. А если он сокращается – то и эта стоимость за баррель экономике поможет как парацетамол при переломе.
Тем более, что перспективы восстановления спроса сейчас не ясны, а следовательно, при самом безудержном оптимизме максимальные оценки цен на нефть эталонной марки Brent колеблются в районе 45 долларов за баррель, даже со всеми сокращениями. Это мало, но теперь, похоже, даже такой цене придется радоваться, как манне небесной.
И здесь – опять засада, связанная со сланцевиками. При вполне комфортных для них 40-45 долларах они опять выйдут на рынок, вернутся в рабочее состояние, чего нельзя сказать о тех же российских нефтяниках, да и не только о них, достаточно вспомнить, что у африканских экспортеров дела в отрасли обстоят ничуть не лучше. И уж совсем печально все обстоит для Ирана и Венесуэлы.
В итоге, состоявшаяся сделка о сокращении на 9,7 миллиона баррелей, плюс еще пять миллионов от других экспортеров, никак не является поводом для серьезного оптимизма. Из-за проблем со спросом на мировых рынках – это лишь промежуточное решение, которое уже в самом скором времени придется пересматривать в сторону еще большего ужесточения. А вот выдержат ли это некоторые участники якобы «воскресшего» ОПЕК+ – очень большой вопрос.
