В России сегодня распространяется мнение, что его дни сочтены.
В августе российский президент Владимир Путин отметил юбилей — 20 лет назад Борис Ельцин назначил его премьер-министром. Прошедшие 20 лет являются демонстрацией консолидации власти в замедленном воспроизведении, порождающей миф о том, что Путин является всемогущим и властным правителем. Что бы ни происходило в России в течение двух десятилетий, хорошее или плохое — будь то война, террористический акт, Олимпиада в Сочи или аннексия территории соседнего государства — именно Путин получает в свой адрес похвалы или обвинения, пишет Карина Орлова в статье для The American Interest.
Однако прошедшим летом представление о всемогуществе Путина было существенным образом поколеблено.
В июле и в августе жители Москвы вышли на улицы в большом количестве из-за подтасованных результатов выборов в Мосгордуму, и это были самые крупные несанкционированные протесты с 2011 — 2012 годов.
Солдаты Росгвардии, подразделения, созданного в апреле 2016 года специально для подавления внутренних беспорядков, были направлены в Москву для того, чтобы избивать и арестовывать тысячи молодых женщин и мужчин, причем это касалось всех — буквально всех — участников мирных демонстраций.
Сообщения о жестокости полиции попали в заголовки прессы во всем мире, и то же самое можно сказать о проведенных сразу же судах и вынесенных приговорах в отношении участников протестов. Пока шесть человек были приговорены к тюремному заключению, некоторые из них на шесть лет, якобы за нападение на полицейских, за участие в беспорядках и даже за размещенные в Twitter сообщения. Подростка с церебральным параличом куда-то утащили во время акции протеста. Один художник-оформитель вышел на улицу для пробежки, оказался почему-то в центре протестной акции, и бойцы Национальной гвардии схватили его и сломали ему ногу. Этот человек был приговорен к штрафу в 150 долларов. Другой москвич получил четыре года тюремного заключения за участие в нескольких неразрешенных протестных акциях, но при этом он, судя по всему, не совершал никаких насильственных действий. Московский актер Павел Устинов был схвачен пятью полицейскими и избит, хотя он просто стоял рядом со станцией метро. Судья приговорил его к трем с половиной годам заключения за то, что он якобы напал на офицера полиции и вывихнул ему плечо, хотя видеозапись этого эпизода свидетельствует об обратном: судя по всему, полицейский сам нанес себе травму, пытаясь ударить задержанного.
Жестокость полицейских не является чем-то новым в России, хотя на этот раз она оказалась особенно вопиющей. Массовое вынесение несправедливых приговоров тоже не вызывает удивления, хотя обращает на себя внимание та скорость, с которой это делалось. Новым было то, что фигура предпочитающего жесткие действия правителя была заменена в российском народном сознании изображением режима, которым управляют разного рода siloviki — влиятельные представители силовых структур.
Как это обычно происходит в периоды кризиса, Путин исчез из Москвы — это небескорыстный трюк, оттачиваемый в течение десятилетий. Когда начинался первый раунд протестов, Путин качался на волнах Финского залива в небольшом погружаемом аппарате. Спустя неделю его можно было увидеть за рулем мотоцикла с коляской в Крыму вместе с представителями его любимой байкеровской группировки правого толка «Ночные волки».
Российские политические эксперты, журналисты и сотрудники исследовательских центров усиленно пытались разобраться в командной цепочке в связи с жестокостью правоохранительных органов. Может быть, один из этих приказов был отдан руководителем Национальной гвардии Виктором Золотовым? Или это было решение главы Совета безопасности Николая Патрушева и его друзей из ФСБ, которые отвечали за действия силовых структур в Москве? Более осведомленные люди считали, что фракция Патрушева присвоила себе слишком много власти.
Бывший помощник Путина в области пиар Глеб Павловский сделал такое шутливое предположение: возможно, Путин оказался в Крыму не по своей воле — намек на заговор против Горбачева в 1991 году. Павловский, однако, не связан больше с властными структурами. А вот комментарий дочери Дмитрия Пескова, официального представителя Путина, вызвавший недоумение у многих в российской столице. Лиза Пескова, не скрывающая своих оппозиционных взглядов, написала в своем блоге на сайте объективной радиостанции «Эхо Москвы»: «Может, эта абсурдная несправедливость и беспредел со стороны siloviki — одна из попыток совершить что-то наподобие переворота». Позднее этот текст был удален.
Конечно же, не было никакого переворота, а Путин в значительной мере сохранил (и продолжает сохранять) свою власть. Однако сам тон подобных рассуждений указывает на широко распространенное сегодня в России мнение: дни Путина сочтены, хотя его уход, судя по всему, не произойдет в ближайшее время. Это мнение, вероятно, породило своего рода попытку разобраться в том, какую политическую систему оставит после себя продолжающийся почти 20 лет путинизм.
Насильственные действия властей натолкнулись на несогласие со стороны некоторых людей весьма высокого — удивительного в несвободном государстве — уровня. Наиболее видным критиком стал Сергей Чемезов, приятель Путина, с которым он работал в Дрездене в 1980-е годы и который сегодня возглавляет Ростех — гигантский государственный холдинг, работающий в структуре российской оборонной промышленности. И Чемезов, и Ростех находятся под американскими санкциями. И вдруг во время протестов изолированный от свободного мира Чемезов высказался против жестоких действий нынешнего режима. «Наличие здравой оппозиции идет во благо любому государственному органу, представительному собранию и в конечном счете государству. Какая-то должна быть альтернативная сила, которая что-то подсказывает и дает сигналы в ту или другую сторону», — сказал обычно сдержанный в вопросах политики Чемезов. «Если всегда все хорошо, так мы можем в застойный период уйти. Это мы уже проходили», — добавил он, имея в виду, очевидно, период правления Брежнева.
По мнению Алексея Венедиктова, инсайдера с многолетним стажем и главного редактора радиостанции «Эхо Москвы», речь идет о конфликте между сторонниками жесткой линии и сторонниками статус-кво. Между такими людьми, как siloviki Патрушев, глава Роснефти Игорь Сечин и спикер Думы Вячеслав Володин с одной стороны — и Чемезовым, мэром Москвы Сергеем Собяниным и главой Сбербанка Германом Грефом с другой стороны. Фракционная борьба при Путине не является чем-то новым в российской политике. Однако контуры этого раздора на этот раз более четко просматриваются — как между хищником и его добычей, — и, кроме того, сам конфликт выходит за рамки элиты.
В начале 2010-х годов в Кремле существовало относительно ясное идеологическое различие между «консерваторами» и «либералами». Первая группа поддерживала Путина, который в то время был премьер-министром, вторая была на стороне Дмитрия Медведева, который в тот момент занимал пост президента. Внутри страны либералы выступали за рыночные реформы. В области внешней политики они занимались «перезагрузкой» вместе с президентом Обамой, а также сотрудничали с Соединенными Штатами в ООН по Ливии. (При президенте Медведеве в 2011 году Россия воздержалась при голосовании в СБ ООН по Ливии, что было воспринято странами НАТО как зеленый свет для бомбардировок правительственных войск в Ливии. Следствием бомбардировок стало крушение правительства Каддафи, продолжающаяся до сих пор гражданская война и массовая миграция из Африки в Европу — прим. ред.) Это были те люди, с которыми представители московского креативного класса и некоторой части бизнеса связывали будущее России.
Однако Путин вернулся на пост президента в 2012 году и обратил вспять многие начавшиеся при Медведеве положительные тенденции. Вместо того чтобы реформировать экономику, он предпочел усиление роли государства. Что касается внешней политики, то была осуществлена аннексия Крыма и решительный раскол в отношениях с Западом. Возвращение Путина означало, что либералы будут отодвинуты в сторону, что их заставят замолчать или перейти на другую сторону баррикад. Собравшиеся вокруг Путина сторонники жесткой линии — работавшие раньше в спецслужбах серые призраки вроде Сечина и Патрушева — вскоре стали единственным вариантом власти в стране.
Однако энтузиазм по поводу аннексии Крыма, а также солидарность в сложной ситуации, возникшей из-за введенных Западом санкций и низких цен на нефть, стали, слава богу, постепенно угасать. Хотя материальные блага перестали импортироваться в Россию, аппетиты российских олигархов не уменьшились, а это дает нам надежду на конфликт между ними. Слишком мало становится благ, до которых пытаются дотянуться слишком много цепких рук. Борьба за оставшиеся активы стала более интенсивной, особенно после 2015 года. Те siloviki, которые в начале 2000-х годов были всего лишь средством для давления на оппонентов, сами стали независимыми игроками — они начали арестовывать, избивать и сажать в тюрьму всех людей, которые им не нравились, оставаясь при этом безнаказанными. Их жертвами становились как простые россияне, так и представители элиты высокого уровня: миллиардеры, банкиры, федеральные министры, федеральные сенаторы, губернаторы, бизнесмены, театральный режиссер — всех не перечислить.
Большие аппетиты у siloviki заставили Путина нарушить социальный договор, заключенный с россиянами в начале 2000-х годов: в обмен на его, в основном, неконтролируемую власть, он обещал им стабильность и, по крайней мере, некоторое благосостояние (финансируемое с помощью рекордных цен на нефть). Бенефициарами стали как обычные россияне, до которых просачивались сверху кое-какие незначительные средства, а также представители элиты со связями, которые получили от Путина защиту и пользовались щедростью государства. Это нарушение договора и сдвиг власти в сторону siloviki позволяет надеяться на раскол в обществе по следующим линиям. Линия разлома проходит и между экономическими классами, и между коррумпированной элитой и простыми людьми. Но, кроме того, она отделяет кланы с участием siloviki от их жертв, некоторые из которых, на самом деле, оказываются и людьми весьма обеспеченными. Это доказывает случай с братьями Магомедовыми. Они финансировали Ночную хоккейную лигу (объединение хоккейных любительских обществ — прим. ред.) в которой играет Путин. Но когда они были обвинены в хищении бюджетных средств, даже финансирование путинской Ночной хоккейной лиги (НХЛ) не избавило их от внимания со стороны ФСБ и от тюрьмы.
Пока siloviki мародерствовали, Путин легитимировал свое правление с помощью мифических концепций: он обещал создать сильную Россию, Россию как великую державу, Россию как империю с ядерным оружием. И самое главное — Россию, собирающую земли, которые ей принадлежат. Единственной, в целом, неизменной концепцией периода 2000-х годов осталось представление Путина о себе самом как о сильном лидере. Однако после 20 лет пребывания у власти мифология без ощутимых результатов начинает растворяться в воздухе. Молодое поколение все дальше удаляется от него. Представители российского поколения Z, родившиеся в 1990-х годах и в начале 2000-х, не помнят о профинансированных за счет нефти «хороших временах» конца 2000-х годов. Однако они не забыли «черный вторник» в декабре 2014 года, когда российский рубль потерял половину своей стоимости в результате умело примененных санкций Запада и рухнувших цен на нефть. Для них Крым — это не триумфальное возрождение величия России, а, скорее, причина того, что их жизнь стала хуже.
Даже миллениалы — они были движущей силой протестов 2011 — 2012 годов, однако их жизнь не улучшилась заметным образом, если только они не приняли решение работать на государство — в очередной раз стали выражать недовольство и возмущение по поводу происходящих в России событий. Упоминавшийся уже приговор в отношении Устинова стал причиной мощной кампании с участием знаменитостей и телевизионных персон, хотя они обычно сохраняют лояльность по отношению к руководству страны, если работают в государственных средствах массовой информации. Многие из них делали получавшие вирусную популярность видео и требовали отпустить на свободу не только Устинова, но и всех политических заключенных. На прошлой неделе сотни знаменитостей участвовали в пикетах перед зданием президентской администрации. А московские школьные учителя и медицинские работники — их труд оплачивает государство — написали два отдельных открытых письма с требованием восстановить справедливость.
Вместе с тем, недовольство может оказаться более широким и выйти за рамки молодых и работающих людей. Русская Православная Церковь, одна из наименее независимых структур в путинскую эпоху, обещала изучить вопрос о том, не были ли нарушены права обвиняемых по московскому делу. А произошло это после того, как 50 священнослужителей из этой церкви написали открытое письмо, протестуя против вынесенных суровых приговоров.
Возможно, наиболее показательным является то обстоятельство, что члены путинского внутреннего круга сегодня свободно обсуждают политическое будущее Путина. Упоминавшийся уже Сергей Чемезов в процитированном интервью сказал, что Путин уйдет с поста президента в 2024 году, потому по Конституции он не может быть переизбран. Это не означает, что Чемезов готовит революцию или государственный переворот. Но Путин раньше всегда только сам решал, что и как нужно делать, если это было связано с его собственной судьбой. Между тем здесь Чемезов высказывается, а обычно в несвободных государствах представители элиты молчат, тогда как Великий Лидер делает загадочные заявления по этой теме.
Владимир Путин прошел лишь третью часть своего четвертого срока, но у него уже дел невпроворот. Возможно, протесты 2011 — 2012 годов были более масштабными, однако они были более узкими: тогда лишь представители московского креативного класса вышли на улицы, это были люди, чьи основные потребности были в основном удовлетворены, но они хотели большей политической свободы. Сегодня нефть продается почти за половину цены, которая была в то время, и, кроме того, действуют санкции. В результате недовольство чувствуется по всей стране. Люди протестуют на станции Шиес против мусорных свалок, в Бурятии по поводу подтасованных местных выборов, а в Екатеринбурге из-за строительства церкви. И повсюду власти направляют Росгвардию для жесточайшего подавления акций протеста.
Разумеется, морковок уже не осталось — одни палки.
