Cовершенно очевидно, что ущерб для России в случае её развертывания окажется совершенно диспропорциональным – и на него нам не удастся ответить никакими «симметричными» мерами.
Напряжённость в отношениях России и Запада достигла, на мой взгляд, того уровня, когда оказываются возможными практически любые невоенные средства борьбы. Вереницы машин послов, образующие пробки у российского МИДа – не свидетельство наших внешнеполитических побед; скорее наоборот. Не понимая того, чего, собственно, хочет Россия и для чего она предпринимает столь демонстративно бессмысленные акции устрашения, Запад готовится к долгой и болезненной для нас «осаде» – и сегодня пришло время, наконец, всерьёз задуматься, какими могут оказаться его следующие шаги.
Обсуждения, проведенные недавно и в британских, и в американских политических кругах, говорят, на мой взгляд, об одном: через несколько месяцев, когда шпионы закончатся, и высылки станут более не актуальными, внимание переключится не столько на экономические, сколько на в полной мере финансовые санкции. Их в России серьёзно опасались в те дни, когда в Вашингтоне собирались обнародовать «кремлёвский список», но тогда пронесло. Сейчас, думается, вероятность жёстких шагов, на которые России не сможет ничем ответить, серьёзно возросла.
При этом довольно легко предположить, на что Запад может пойти, а на что – нет. Наименее реальным, как ни странно, представляется мне обсуждаемый кем ни попадя вариант ареста активов «олигархов» или других «приближённых к Путину» лиц. В отличие от России с её специфической судебной системой, в Лондоне и Нью-Йорке невозможно выдать соответствующие предписания без чётких доказательств – а их можно искать годы. Никакая борьба с «клептократическим режимом» не подвигнет политиков в США и Европе на подрыв собственной юридической практики. Максимум, что можно здесь «грозить» – это обнародование сведений о собственности и активах с тем, чтобы с коррупционерами разбирались в самой России – где им нечего опасаться. Не слишком вероятным является и делистинг российских бумаг с LSE и NYSE: биржи – частные компании; корпорации, акции которых там котируются – тоже, и надавить на них правительствам будет непросто. Наконец, заморозка российских государственных активов (тех же средств в американских казначейских бондах) также практически невероятна: случай с Ираном, когда это стало возможным, относился к числу тех, когда санкции вводились резолюциями ООН (то же самое относится ик отключению SWIFT). Однако остаются несколько других опасных опций.
Прежде всего это российские долговые бумаги – как государственные, так и корпоративные (в данном случае под ограничкения могут попасть облигации и кредиты компаний/ям с госучастием). Здесь легко определить круг бумаг и эмитентов, на которых наложены ограничения – и рекомендовать инвесторам соответствующих стран избавиться от них. Это, замечу, практически наверняка не нанесёт финансистам из Америки и Европы никакого ущерба (и вопли о том, что вы якобы стреляете себе в ногу, обращены в никуда): сегодня доходность российских долговых бумаг близка к историческим минимумам (бонды с погашением в 2030 г. торговались на прошлой неделе с доходностью в 2,875% годовых, на уровне выше 115% от номинала – поэтому те, кто продаст их сейчас, с высокой степенью вероятности снимут все возможные «сливки». Рубль также котируется неоправданно высоко, а доходности по ОФЗ рекордно низки – и тут выход из бумаг экономически оправдан. Никто из западных инвесторов не упустит прибыли, если сейчас уйдёт с российского рынка. К тому же можно быть практически уверенным, что правительство будет стремиться не допустить резкого удорожания заимствований – и потому будет активно откупать продаваемые бумаги; так что тут тоже не ожидается «самострела» со стороны западных инвесторов. Между тем масштабы вывода средств могут оказаться очень значительными: иностранцы контролируют 1⁄3 рынка ОФЗ (до 2 трлн руб., или 37 млрд.долл.), а новые размещения 2017 г. были выкуплены или на 2/3 (515 млрд. руб по номиналу из 790 млрд. руб). Внешний долг российских компаний, банков и органов государственного управления(не считая прямых инвестиций) превышает 300 млрд. долл. Вместе с рублевыми бумагами иностранные требования на сегодяншний день составляют около ¾ объема золотовалютных резервов. Более 90% из них – активы компаний из Европы и США. То же самое касается и капитала крупных компаний. Самая дорогая на сегодняшний день российская корпорация, «Сбербанк», принадлежит иностранным инвесторам на 45,6% – и несложно понять, какими будут последствия, если от этих бумаг их держатели начнут стремительно избавляться…
Можно долго ещё приводить цифры и строить гипотезы относительно направлений развития «войны санкций». Однако совершенно очевидно, что ущерб для России в случае её развертывания окажется совершенно диспропорциональным – и на него нам не удастся ответить никакими «симметричными» мерами. Поэтому мне кажется, что МИДу и Кремлю пора нащупывать педаль тормоза. Или по крайней мере на каждом обсуждении «санкционной» повестки дня больше прислушиваться к Набиуллиной, Силуанову и Грефу, чем к Патрушеву, Шойгу или Лаврову…
