Когда четыре года назад я приехал в Москву в качестве посла Евросоюза в России, отношения между этими двумя блоками были напряженными, но вполне рабочими. Однако в течение нескольких месяцев Россия аннексировала Крым и совершила военное вмешательство на востоке Украины, в результате чего наши с ней отношения скатились на самую низкую точку после холодной войны. Наступил глубокий и острый кризис, который продолжается по сей день, и, оставляя свой пост, я с пессимизмом взираю на возможность возврата к продуктивному партнерству в ближайшем будущем. Различия между нами огромны и отправная точка – это принципы европейской безопасности.
Сегодня весь аппарат Кремля работает над особым заданием: обеспечить ровный и “заслуживающий доверия” процесс президентских выборов 2018 года, после которых властные позиции Владимира Путина сохранятся. За этим последует очередной шестилетний президентский срок, и вполне вероятно, что столкновение мировоззрений Запада и Москвы продолжится.
В основе этого столкновения лежат фундаментальные различия в восприятии будущего Украины и Грузии, а также их права выбирать альянсы. Противоречия затрагивает также тему ключевых европейских ценностей.
В самой России мы, скорее всего, и дальше будем наблюдать отход от краеугольных базовых принципов европейской демократии, в их числе активное гражданское общество, свобода слова и политический плюрализм – в России период расцвета для них пришелся на время правления Ельцина и Горбачева. Иностранные инвесторы также столкнутся с трудностями из-за усиления политики протекционизма, отсутствия законопослушания и политической непредсказуемости.
Российская верхушка впредь будет отвергать результаты холодной войны и настаивать на том, чтобы порядок европейской безопасности базируется на установлении сфер влияния крупных держав. Россия уважает суверенитет и территориальную целостность своих соседей до тех пор, пока их геополитический выбор находится в русле ее интересов.
Итак, как же должен действовать Запад при наличии этих фундаментальных различий? Мы должны сформировать реалистичный, долгосрочный, единый стратегический подход. Во-первых, мы должны привести в порядок свой собственный дом, благополучно осуществить Brexit, сохранив при этом стабильный рост. Мы должны разрешить миграционный кризис, который способствовал росту антиевропейских и ксенофобских настроений в наших странах, а также укрепить доверие к институтам ЕС, сделав процесс законотворчества более эффективным и прозрачным. Государства-члены ЕС должны оставаться политически сплоченными, поскольку в единстве наша сила. Именно внутренние проблемы Европы эксплуатирует Москва, чтобы подорвать доверие к модели ЕС.
Во-вторых, мы должны отстаивать свои интересы и ценности. Усилия государств-членов ЕС и Брюсселя, направляемые на борьбу с российской пропагандой, дезинформацией и вмешательством иного рода очень важны, но их недостаточно.
Мы должны противостоять попыткам России использовать сферу деловых интересов для раскола и ослабления ЕС. Учитывая нашу зависимость от российского газа, энергетическая безопасность является крайне важным вопросом. Проект Nord Stream II не согласуется со стремлением ЕС к диверсификации источников поставок. Мы также должны сохранять бдительность в тех случаях, когда Россия пытается заключить деловые контракты с государствами-членами Евросоюза в обмен на на их готовность оспорить санкционный режим или политику Евросоюза в целом. Мы должны отстаивать наши ценности, когда нарушаются права и свободы граждан. Недавно Людмила Алексеева напомнила мне: “Пожалуйста, попросите Брюссель не бросать русский народ”.
В-третьих, Евросоюз должен продолжить отстаивать основанную на нормах права международную систему и привлекать к ответственности всех тех, кто нарушает ее требования, прописанные в Уставе ООН, уставе Всемирной торговой организации и различных конвенциях Совета Европы.
В-четвертых, нужно полностью сосредоточиться на урегулировании украинского конфликта, поскольку в условиях его продолжения отношения между Россией и ЕС нормализовать будет трудно. Пришло время для ЕС стать частью нормандского формата – переговоров с участием Германии, Франции, Украины и России – и если у США есть специальный представитель по Украине, почему у ЕС такого нет?
Параллельно с усилиями по разрешению конфликта на востоке Украины, Евросоюз должен увеличить поддержку Киева в его стремлении реформировать судебную и экономическую системы, а также решить проблему коррупции. Это необходимо для того, чтобы Евросоюз и дальше смог оказывать помощь Украине, а украинский народ продолжил настаивать на своем европейском выборе.
Нам необходимо не только признать европейские устремления украинцев, но какой-то момент предоставить им возможность вступить в Евросоюз. Из опыта мы знаем, что перспектива членства служит мощным стимулом для проведения реформ. Между тем неопределенность геополитической позиции Украины делает ее еще более уязвимой перед попытками России дестабилизировать ее, которые в свою очередь негативно сказываются на отношениях между Россией и Евросоюзом. Успешная Украина сможет внести вклад в стабильность нашего региона и станет наглядным примером для российского народа.
В-пятых, мы должны стремиться сотрудничать с Москвой там, где наши интересы совпадают. О Это касается переговоров по иранской ядерной программе, в которых Россия сыграла важную роль, санкций в отношении Северной Кореи и урегулирования конфликтов в Сирии, Ливии и Афганистане.
Будущее России в руках самих россиян. Им решать, кем они хотят быть: европейцами, азиатами или “уникальным явлением” посередине.
Если после 2024 года – или даже раньше – они решат встать на европейский путь, мы должны быть готовы поддержать их. Однако необходимо ясно дать понять: путь в Европу лежит через Киев, через уважение к европейскому выбору Украины и через принятие европейской системы безопасности. Он не может пролегать через “управляемую демократию” в самой России.
