Рывок российской экономики, который официальная статистика фиксировала в первой половине года, захлебнулся: в июне темпы роста замедлились до нуля, а в июле ВВП снова начал сокращаться, сообщает в среду в оперативной оценке Внешэкономбанк.
За прошедший месяц с учетом календарных факторов экономика сжалась на 0,6%, в месячном выражении спад стал рекордным с марта 2016 года.
По сравнению с прошлым годом ВВП по-прежнему в плюсе, однако накопленный в марте-мае прирост постепенно сгорает: два месяца назад он составлял 3,1%, в июне уже – 2,7%, а к июлю осталось лишь 2%.
Болевой точкой экономики стала промышленность, которая “начиная с июня резко пошла вниз”, констатирует главный экономист ВЭБа Андрей Клепач.
Добыча полезных ископаемых сократилась на 0,2%: спрос на газ в Европе упал после конца отопительного сезона, а сделка Россия-ОПЕК связала руки нефтяникам.
В обрабатывающем же секторе начался полноценный обвал. В июле его темпы сжатия экономической активности ускорились вчетверо – с 0,6% до 2,4%. Зафиксированный ВЭБом спад стал рекордным за все время кризиса: ни разу после обрушения цен на нефть и введения санкций фабрики и заводы не сокращали производство настолько резко.
Прежде всего страдают отрасли высоких переделов, с максимальной добавленной стоимостью – машиностроение, химия, отмечает Клепач. Следом падают объемы в металлургии и деревообработке.
Топ-менеджеры промпредприятий явно переоценили спрос и скорость, с которой может восстанавливаться экономика; с апреля на складах растут запасы, весенний рывок был по сути работой предприятий “на склад”, говорит заведующий лабораторией конъюнктурных опросов Института Гайдара Сергей Цухло.
Главным положительным вкладчиком в ВВП неожиданно стало строительство: его объемы, по оценке ВЭБа, выросли на 2,7%.
Статистику подправляют мегапроекты, говорит главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова: это госстройки в виде Керченского моста и “Силы Сибири”; без них строительство стагнирует, а спад экономики был бы куда глубже.
В незначительном плюсе – на 0,3% – второй месяц подряд оказалась розничная торговля, хотя доходы в реальном выражении упали на 2%, а зарплаты – на 0,5%. Люди начали потреблять в долг, делает вывод Клепач: с начала года банки выдали на покупку товаров больше триллиона рублей.
Стоимость потребкредитов остается около 20% годовых. Обслуживание этого долга – долгосрочный удар по будущим доходами населения и потребительскому спросу в целом, говорит Орлова.
По ее словам, сейчас даже 2% роста ВВП для России – это уже перегрев: трудоспособных граждан становится меньше год от года, доля квалифицированных кадров падает еще быстрее, больше 20% производственных мощностей устарели и превратились в рухлядь, а производительность труда отстает от развитых стран в разы.
Статистика последних десятелетий неумолима: рост российского ВВП на 99% зависит от цены на нефть, отмечает директор программы экономическая политика Московского Центра Карнеги Андрей Мовчан. Причем важен не уровень цен, а именно скорость их роста.
Весной на нефтяном рынке началась стагнация: котировки колеблются между 40 и 50 долларов за баррель, а вместе с ними стагнирует валютные доходы российской российской экономики, которые на 60% состоят из нефте- и газодолларов.
Рекордный с 2013 года рост, показанный весной, был временным успехом, говорит Орлова: в оставшиеся месяцы экономика будет замедляться, а концу года темпы роста по сравнению с майскими упадут вдвое – до 1,4%.
