Вчерашнее подписание президентом указа о защите информационного пространства наверняка уже повлекло за собой нужные последствия. Можно предположить, что из наших эфиров исчезнут мокшанские поделки и различные говорящие головы из-за паребрика.
Но это – часть мероприятий. Главное – изменение всей тактики поведения в информационном пространстве.
В самом деле, Украина встретила вторжение России как обычное, вменяемое государство, которое соразмеряет свои действия с буквой и духом международных документов, регулирующих именно эту ситуацию и которые подписаны как Украиной, так и агрессором. Все документы гласят о том, что агрессор не имел ни прав, ни оснований захватывать нашу территорию. Мы долго и нудно вслух читали пункты этих документов, указывая на вопиющее беззаконие, творимое Москвой. Но за рубежом многие сделали вид, что именно в это время у них сделалось дурно со слухом и они никак не могут разобрать этого текста, даже если сами его подписывали и имеют его в своем архиве.
Чуть позже до нас дошла особенность прочтения таких документов, которая присуща всем, кроме нас. Каждая страна будет делать нажим на той части документа, которая регламентирует их права, но там, где речь идет о неприятных обязанностях, голос затихает, а текст становится неразборчивым. Если эту часть и читают, то запинаясь и громко икая. Мы это послушали в исполнении многих стран. Россия же пошла дальше. Она взяла за привычку требовать выполнения любого документа от всех, при этом абсолютно не выполняя его положений самой. Кстати, это случилось потому, что за такие фокусы ее никто и никогда не привлекал к ответственности. А для того, чтобы продолжать эту игру, они выставляли Чуркина или Лаврова, которые на очевидны вещи отвечали одинаково: “докажите”. Пока кто-то пытался доказывать, они творили беззаконие в десять или сто раз больше.
Вести дела с Россией в этом ключе не просто глупо, но и опасно. К этому выводу пришли уже буквально все, кроме тех, кто кормится с рук Москвы, и кто соскользнул в нирвану с помощью тяжелых психотропных средств. Украина, ведущая войну с Россией, просто обязана была изменить эту порочную практику, ибо еще Бисмарк справедливо заметил, что договора с Россией не стоят бумаги, на которой они написаны. Наконец-то и мы пришли к такому же выводу. Пока идет война, она ведется как на поле битвы, так и в тылу, причем, в тылу – средствами информационной войны и мы должны это понимать четко и без вариантов. Напав на нас, противник утратил привилегии пользоваться объективностью наших СМИ или объективного восприятия простыми гражданами. Она будет, эта объективность, но только после того, как враг будет изгнан с нашей земли, а мы будем сводить воедино всю информацию, которая будет доступна, для выводов, которые послужат нашим потомкам как наглядный урок. Не раньше. До этого момента воля противника должна подавляться еще с большей силой, чем он это пытается делать в отношение нас.
Главный смысл войны, в том числе и информационной, состоит в том, что-либо ты побеждаешь противника, либо он тебя. На поле боя имеется масса способов ввести противника в обман и тем самым – нанести ему максимальный ущерб. Например – заманить его на минные поля или на местность, где по нему отработают снайпера. Финны именно этим нанесли максимальный ущерб совкам и никому в голову не придет назвать эти методы не достойными. Мало того, все это попадает под определение “военная хитрость” или “смекалка”.
То же самое касается и информационной войны. Противник три года рассказывает о том, что его войск в Украине не было. Когда мы этому верили – получил Крым, когда перестали верить – получили Донбасс. Причем, в этой ситуации противник мгновенно перестроился, заметив нашу особенность – отказ от обстрелов жилой застройки. Он тут же поставил во дворы свою артиллерию и бронетехнику, а когда убедился, что даже это не вынуждает нас валить по жилым кварталам – стал делать это самостоятельно, обвиняя в этом нас. То есть, он не будет гнушаться ничем и предела этому просто не существует. С этим врагом нельзя воевать в белых перчатках. Его надо уничтожать самым эффективным и надежным способом. Это же касается и войны информационной.
Далее мы приведем пример, как это работает или должно работать с нашей стороны и как давно работает со стороны оккупанта.
Мы часто слышим формулу о том, что проблема Лугандона не имеет военного решения и наверняка – понимаем почему это говорится. Основа этого утверждения базируется на том, что если не военной силой решать вопрос оккупации, то остаются переговоры. Но как мы видели выше, этот вариант может работать в любой другой ситуации, но не в нашей. Россия никогда не выполняет договоренностей, а после того, как она их нарушает, выдвигает различные теории оправдания. Те, кто в это вникает – заведомо теряет время, деньги и жизни. Это проверено опытным путем.
Граждане, которые считают, что с Россией можно договориться, должны учитывать один объективный момент. Она будет выполнять обещания только на грани краха и то – временно, пока не наберется сил, а потом- нарушит их, не моргнув глазом. Поляки, Литовцы, Латыши, Эстонцы и Финны легко это подтвердят на собственном опыте. С Россией можно договариваться в тот момент, когда она балансирует над пропастью и то лишь для того, чтобы удобнее врезать ей пендаль для быстрейшего полета в пропасть. Все остальные варианты – не имеют смысла.
О чем мы можем договариваться с Россией, если каждый из таких договоров заканчивался для Украины трагедией? Достаточно вспомнить то, о чем договорился с московитами Богдан Хмельницкий, и что из этого получилось. Если этого недостаточно, то вспоминаем кучи бумажек, подписанных Украиной с большевиками и чем это обернулось.
Говорят, что один раз это – случайность, два – совпадение, а три – закономерность. Так вот, в 1991 году был подписан документ, по которому Россия обязалась соблюдать и уважать суверенитет Украины. А по будапештскому меморандуму Россия обязалась даже гарантировать нашу территориальную целостность, что это нам принесло – видим прямо сейчас. Поэтому любая договоренность с Россией – ничтожна с момента ее подписания, ибо Россия всю свою историю демонстрирует стабильную невменяемость и не договороспособность. Это есть одно из ее главных особенностей и черт. Поэтому договариваться с Россией о чем угодно и ожидать, что она будет выполнять взятые на себя обязательства, может либо совершенно глупый деятель, либо тот, кто именно переговорами тянет время для того, чтобы решить вопрос более действенными средствами.
Таким образом, мы считаем, что вопрос Лугандона и Крыма не имел, не имеет и не может иметь не военного решения. Небольшая возможность могла бы появиться, если бы Россия летом-осенью 2014 года уже выскочила на мель и начала бы трещать. Вот тогда бы ей стало не до оккупированных территорий и можно было все решить почти без крупных баталий. Для этого нужно было просто вырезать и выстрелять шушеру типа Гиркиных, Бесов и прочих Ходаковских, а дальше все решилось бы в рабочем порядке. Сейчас ситуация гораздо более сложная. Уже слишком много деятелей с той стороны, вмазались в кровь, которая не прощается. Им уже трудно претендовать даже на пожизненный срок, и они подлежат ликвидации. Надо смотреть правде в глаза и понимать, что многие наши военные имеют свой личный счет и остановить их не сможет никто и ничто. Мало того, на той стороне осталось достаточно много патриотов, которые за три года превратились в сжатые пружины, и они таки разожмутся, сметая самую одиозную сволочь. Она, эта сволочь, прекрасно понимает, что ее ждет, если Россия не даст им возможности смыться.
Никакие гарантии их не спасут. Даже если допустить, что нынешний президент попишет им амнистию, последующий — ее обязательно дезавуирует прямо или косвенно и сволочь уйдет под пресс. Между прочим, если таковая амнистия состоится, то на следующих выборах это станет черной меткой для президента, подписавшего ее и билетом на кресло для его конкурента. Надеюсь, это всем понятно. В свою очередь, боевики это понимают и будут вкладываться именно в процесс переговоров, а не в реализацию договоренностей. Завершение переговоров – приговор.
Вот по этой причине только военное решение сможет окончательно поставить точку в этой войне. Таким образом, следует понять важный аспект, который все более явственно проступает в последние пару месяцев. Примерно до лета-осени 2016 года сам процесс переговоров в Минске был выгоден Украине в плане затягивания времени военной фазы операции освобождения. Достаточно сказать о том, что уровень переговоров в Минске – как бы важные деятели, как бы говорящие от имени. Грубо говоря, Россия там топырила пальцы, а наши – культурно их посылали, не нарываясь на большую драку. Ни одно решение, принятое в Минске, не имеет никакой юридической силы без соответствующего утверждения соответствующими органами власти. То есть Минск – переговоры ни о чем. Из них можно выйти так же легко, как из кабинки сортира. России было неудобно выходить оттуда потому, что санкции мягко, но неприятно сжимают горлышко, а мы не выходили из Минска потому, что альтернатива – военное решение, к которому мы были не готовы. Но вот с конца осени минувшего года Минск стал более нужен противнику, чем нам. Мы уже готовы к драке и с каждым месяцем эта готовность растет все более внушительными темпами.
