Бывают такие враги, которые вызывают не презрение, а уважение. В истории Украины таких случаев не очень много (не уважать же Россию, в конце-то концов), но они всё же есть. И в их списке – Чехословацкий корпус.
Об этом пишет блогер Юрий Гудименко для ТСН.
Итак, возвращаемся на сотню лет назад. Идёт Первая мировая война. Кровь. Много крови. Кишки, выпадающие на недавно изобретённую колючую проволоку. Эпидемии. Голод. Ядовитые газы. Восстания и революции. Трясутся империи. Каждые пятнадцать секунд гибнет один солдат. Воюет вся планета.
Воюют империи. Зависимые народы видят в этом свой шанс. Один из ста – но бывает и меньше. Австро-Венгерская империя посылает западных украинцев против украинцев восточных, которых мобилизовала Российская империя. Западные украинцы надеются на независимость или хотя бы широкую автономию – и восточные тоже. За это они идут на смерть. Льётся рекой украинская кровь.
И не только украинская.
Австро-Венгрия тысячами посылает на войну чехов и словаков. Воевать за интересы империи не горят желанием ни те, ни другие – а Россия, как это часто бывает, обещает им помощь и поддержку. В Киеве – демонстрация. На демонстрации российские чехи заявляют о создании вооружённого чешского отряда – Чешской дружины. Дружина отправляется на фронт, где к чехам присоединяются словаки. Отряд быстро разрастается: сначала до размеров полка, потом до бригады, до дивизии, и наконец – до корпуса.
Чехословаки (да, я знаю, что чехи и словаки – это две разные нации, но мне так проще, извините) воевали против австро-венгерских войск, а Россия тем временем катилась в ад. Февраль 1917 года. Революция. Временное правительство. Царь отрекается от престола и отправляется под домашний арест. А чехословаки всё так же воюют.
Временное правительство лояльно к чехословакам. Те отвечают взаимностью. Осень 1917 года, а вместе с ней – большевистский переворот, застают Чехословацкий корпус в тылу, на украинской земле: в Волынской и Полтавской губерниях.
И вот здесь начинается лютый рок-н-ролл.
Чехословаки понимают, что большевикам на какую-то там Первую мировую войну класть с прибором. Наоборот, советское правительство начинает переговоры о выходе из войны, потому как Российская империя явно заканчивалась, а гражданская война как раз наоборот – начиналась. Воевать и на внутреннем, и на внешнем фронте было невозможно.
Чехословакам, наоборот, хотелось воевать, чтобы добить Австро-Венгерскую империю. Только тогда, на развалинах империи, появлялся шанс на независимость Чехии и Словакии.
Иначе говоря, интересы чехословаков и большевиков совпадали примерно никак. Только Чехословацкий корпус был сорокатысячным, уже немало повоевавшим отрядом с понятной вертикалью подчинения, а большевики были многочисленной бандой ублюдков. Разница, поверьте, есть.
И чехословаки это доказали.
Первоначально Корпус держался настороженно. Их цель – попасть на фронт и продолжить войну – при большевиках была малореальна. Но воевать за чуждые им интересы (в конце концов, что чехам и словакам до Украины?) они желанием не горели. Погоняв, по просьбе Временного правительства, разбушевавшихся леваков в Киеве, руководство Корпуса договорилось с Францией о переподчинении. Теперь, как минимум формально, Чехословацкий корпус получал приказы из Парижа, тоже ставившего своей целью добить Австро-Венгрию и её союзников.
Париж приказывает чехословакам отправиться во Францию. Из Киева. Через большевиков, фронт и горящую Европу.
С большевиками чехословаки решили не ссориться – по крайней мере, сразу. Отказали в помощи украинской Центральной Раде, когда красные ублюдки шли на Киев. Не помогали белогвардейцам. Держали нейтралитет, а кое-когда даже воевали с коммунистами плечом к плечу.
И, конечно же, зря.
Украинская народная республика заключает знаменитый Брест-Литовский договор с Австро-Венгрией, Германией и их союзниками. На территорию УНР входят немецкие войска. Чехословакам это не сулит совершенно ничего хорошего: немцы воюют не хуже, дисциплина у них лучше, а отношение к Корпусу у них, мягко говоря, враждебное. Вдогонку перемирие с Германией и её союзниками заключило и советское правительство, которое должно было теперь покинуть территорию Украины.
А ведь приказ Парижа – добраться до Франции – никто руководству Корпуса не отменял.
От Центральной Украины, где расквартировались чехословаки, до Парижа по прямой тысячи две километров. Но по прямой нельзя. Там немцы и австро-венгерские войска идут с Запада на Восток, занимая Украину.
В обход – через всю Россию, Америку и два океана – немножко дольше. Не две тысячи километров, а где-то тысяч эдак тридцать. И разгорающаяся гражданская война.
“Ну а чё”, – подумали чехословаки и устремились. В Париж. Из Украины. Через Тихий океан.
Курс – на Владивосток.
По пути войска корпуса вместе с большевиками эпично дали по ушам немцам под Бахмачем (это в Черниговской области), и устремились к океану. Красноармейцы чехословаков побаивались и дали им спокойно покинуть Украину. Путь к Владивостоку на двух с половиной тысячах железнодорожных вагонов (ага) гарантировался Корпусу в обмен на сдачу коммунистам “излишков оружия”. Чехословаки излишки сдали, себя, конечно же, не обидев. В список излишков вошли четыре излишних самолёта, двадцать тысяч излишних винтовок, двести излишних пулемета и сорок с мелочью излишних артиллерийских орудия. Не влезли в вагоны, видимо.
В список излишков вошли также штук двести чехов-коммунистов, среди которых и будущий автор “Швейка” Ярослав Гашек. Они порвали с Корпусом и вступили в Красную армию.
А Корпус отправился в турне по России.
Поначалу всё шло более-менее спокойно, насколько только может спокойно передвигаться по охваченной гражданской войной стране сорокатысячный иностранный отряд. Но во Владивостоке, куда направлялись чехословаки, неожиданно высадился японский десант. Большевики отреагировали на это нервно: японцы были склонны к союзу с Францией и Британией. Немцы, которым Чехословацкий корпус на фронте был нужен ещё меньше, чем большевикам японцы во Владивостоке, давили на советское правительство с требованием остановить составы с чехословаками.
И большевики прогнулись. Нарком иностранных дел РСФСР Чичерин отдал распоряжение о приостановке перемещения чехословацких войск на Восток. Чехословаки закономерно решили, что большевики хотят выдать их немцам и австро-венграм. Назревал конфликт. И он, конфликт, мог бы назревать ещё довольно долго, но тут вмешалась ножка от печки.
Ножка от печки решила всё.
Ножка от печки вылетела из вагона с военнопленными на вокзале Челябинска. Она угодила в голову одному чешскому солдату. Друзья раненого отцепили вагон с пленными, выволокли оттуда потенциальных авторов меткого броска и избили их, а самого вероятного кандидата на роль ножкометателя попросту забили насмерть. Большевики в ответ арестовали участников самосуда.
А чехи в ответ заняли Челябинск, арестовав всех большевиков в городе и снова приобретя излишки: около трёх тысяч излишних винтовок и одну миленькую артиллерийскую батарею.
От оккупации чехословаками Челябинска (господи, как прекрасно это звучит) большевистское правительство в Москве несколько ошалело, и приказало красноармейцам немедленно разоружить всех чехословаков, расстреливая не сдавших оружие. Чехи на этот приказ обиделись уже окончательно и начали планомерно захватывать занятые большевиками российские города. После Челябинска Корпус взял Омск и Томск, Самару и Пензу, Иркутск и Читу, Тюмень и Екатеринбург, Саратов и даже Казань. Железнодорожные составы с чехами и словаками двигались по России, планомерно уничтожая красные отряды, занимая города, устанавливая на местах антикоммунистические режимы.
Масла в огонь, разожжённый печной ножкой, подлили французы с союзниками, которые официально признали Чехословацкий корпус частью своих вооружённых сил. Теперь нападение на Корпус стало считаться нападением на все союзные страны. Германия и её союзники, в свою очередь, требовали от Москвы немедленно разоружить чехословаков. Хотя легче было верблюду станцевать краковяк в игольном ушке, чем неорганизованным красным бандам разоружить полсотни тысяч разъярённых солдат Корпуса, которые занимали одну область за другой.
Однако за несколько месяцев чехословакам наскучило гонять красных взад-вперёд по России. Им хотелось домой. А новости об окончании Первой мировой войны и провозглашении независимой Чехословацкой республики только усилило это желание.
Впрочем, и тут чехословаки не обошлись без рок-н-ролла. Для начала они объявили о полном переходе под контроль Корпуса целой Сибирской железной дороги. Продолжая вяло пинать красноармейцев, они продолжали перевозить себя любимых поездами в сторону Владивостока и Тихого океана.
Несколько тысяч вагонов с чехами и словаками, мягко говоря, не делали железнодорожные пути в Сибири менее загруженными. Отступавшие из Омска эшелоны белогвардейцев Верховного правителя России адмирала Колчака упёрлись в вагоны Корпуса. Колчак потребовал от чехословаков пропустить его эшелоны, на что те ответили что-то в духе “ты адмирал, вот и плыви себе”. Адмирал в итоге всё-таки поплыл, но это произошло чуть позже.
Колчак плёлся за чехословацкими вагонами, пока последним (чехословакам, а не вагонам) не надоело. Итоги чехословацкого надоедания были весьма плачевными для Верховного правителя России. Чехословаки отняли у Колчака все вагоны, разогнали его охрану, и, наконец, временно стали самым богатым военным отрядом в истории: они отобрали у адмирала Колчака эшелон с золотым запасом Российской империи – а это, на секундочку, сорок вагонов золотишка.
Золото чехословакам оказалось нужно (невероятно, но факт), вагоны тоже пригодились, а вот Колчак не очень, поэтому вскоре Корпус выдал уже бывшего Верховного правителя России меньшевикам, те передали его большевикам, а большевики отправили адмирала на допрос, по итогам которого Колчак отправился плавать в прорубь с диагнозом “передозировка свинца в организме”.
Чехословаки сделали из произошедшего промежуточные выводы (“а) контролировать железную дорогу – хорошо, б) иметь сорок вагонов золота – очень хорошо, в) быть адмиралом Колчаком – так себе”), после чего решили, что в России они покуролесили уже достаточно и пора бы всё-таки домой. Поэтому они просто-напросто выкупили себе спокойную жизнь у красноармейцев. Мирный договор с большевиками был простой – вы нам открытую дорогу к океану и эвакуацию, мы вам – золотой запас. Вон он стоит, родимый. В вагончиках. Сорок штук. Ой, тридцать девять. Ой, таки тридцать восемь, да что ж такое. Вы договор подписывать будете или нет?..
Большевики договор, конечно, подписали. Золотой запас Российской мперии перешёл Красной армии почти целиком, за исключением пяти-шести миллионов золотых рублей, пропавших в неизвестном чехословацком направлении. А Корпус погрузился на корабли и отправился через Тихий океан, через Америку, через второй, Атлантический океан во Францию, а оттуда – домой, в Чехословацкую республику.
Вершители судеб России, чехи и словаки, торжественно покидали её земли. Чехословацкий корпус стал единственным военным отрядом Первой мировой войны, совершившим кругосветное путешествие. А ножка от печки, которая стала причиной расстрела Верховного правителя, захвата крупнейшего золотого запаса в мире, тысяч смертей и десятков завоёванных городов, так и не была найдена. И кто знает, как сложилась бы история без неё: с мирными чехолсоваками, живым Колчаком и коммунистами без пятиста тонн столь необходимого им золота.
Иногда бабочка, взмах крыльев которой меняет историю, принимает крайне необычную форму.
