Боятся как раз социальных выступлений в промышленных регионах, допустим, где-нибудь на Урале, где довольно сильны оппозиционные и протестные настроения.
Владимир Путин попросил депутатов нового созыва Госдумы назначить спикером нижней палаты Вячеслава Володина. В «Единой России» уже заявили, что поддержат кандидатуру первого замглавы кремлевской администрации. О том, почему в Кремле остановились на кандидатуре Володина, The Insider поговорил с политологом, доктором исторических наук Валерием Соловьем.
Сейчас этот перевод в Государственную думу, конечно, воспринимается как карьерное поражение для Володина, большой аппаратный проигрыш. Но в том случае, если будут досрочные выборы президента Российской Федерации, и если будет другой кандидат, а не Путин, то Володин может быть рассмотрен в качестве одного из кандидатов на пост президента Российской Федерации — так что его будущее будет зависеть от контекста.
Отвечая на вопрос, какова причина этого решения, могу сказать, что оно было принято принципиальное еще весной, Володин об этом знал, он это скрывал и распространял слухи, что он получит иное повышение.
Однако для людей осведомленных это секретом не было, так что все произошло в плановом режиме, и за этим решением стоит исключительно воля президента Российской Федерации. Какими он соображениями руководствовался, вряд ли кто-то знает, кроме самого президента.
Роль Суркова в происходящем была, видимо, немаленькой, но трудно определить ее долю. Дело в том, что Владислав Юрьевич очень интенсивно интриговал против господина Володина, сделал все возможное для его компрометации, я имею в виду скандалы, связанные с дачей, и тому подобные вещи, раздувал разные эпизоды его биографии, которые могли показаться неблаговидными, и он воспринимает уход Володина как одно из своих достижений.
После ухода Володина политика администрации вряд ли сильно изменится. Другое дело, что станет главной повесткой. Если подтвердится интрига с досрочными выборами, то фигура первого заместителя главы, курирующего политический блок, становится ключевой, он будет фактически руководить избирательной кампанией.
Информация о возможном досрочном голосовании впервые появилась и стала циркулировать еще весной. Мотивов у такого сценария два: первый мотив, который находится на поверхности, что социально-экономическая ситуация в стране ухудшается, и это признают все, нет никаких предпосылок для ее улучшения, что массовые настроения, несмотря на «победоносные» для «Единой России» результаты выборов, массовые настроения тоже ухудшаются.
По некоторым социологическим оценкам, в следующем году может произойти резкий разворот массового сознания. И было бы не очень разумно и даже контрпродуктивно проводить президентские выборы в тот момент, когда мы будем лежать на дне, а возможно, и в этом дне бурить еще одну дырку — это было бы просто очень странно.
Это один спектр причин. Есть еще одна причина, которая позволяет предположить, что, возможно, на выборы от партии власти пойдет другой кандидат, но пока определить достоверность этой причины непросто. Все выяснится только на ходу: будут ли досрочные выборы, кто пойдет. Перестановки в ключевых структурах, в том числе, преследуют цель динамизировать аппарат. Мне кажется довольно важным признаком этого стала идея назначить Яровую на пост главы комитета по конституционному законодательству, поскольку если досрочные выборы и Владимир Владимирович на них идет, то надо править Конституцию. И нет лучшего корректора Конституции, я думаю, по крайней мере в Думе, чем госпожа Яровая.
Что касается реакции власти на прошедшие выборы, они расценивают их результаты по комплексу, включая низкую явку, как возможность сделать то, что они запланировали. Они понимают, что это окно возможностей, но низкая явка — это настораживающее обстоятельство, потому что реально на выборы пришли не 48%, а 33-35%. Это беспрецедентно мало для России, даже 48% низкая, а уж 33-35%, этот абсентеизм, он носит потенциально угрожающий характер, потому что настроения ведь могут из абсентеистских превратиться в активистские, развернуться, и это разворот массового сознания. Есть ощущение, понимание, что окно возможностей для власти есть, то есть вот в этом окне можно делать, что они хотят. Но это окно вряд ли будет очень обширным, и вряд ли эта ситуация будет продолжительной. Поэтому, видимо, надо решение принимать в ближайшее время.
Есть фундаментальный фактор — это деньги. Денег нет и не будет. И все это хорошо знают. И как только людям надоест терпеть, а их терпение небезгранично, потому что для многих это уже вопрос физического выживания, вопрос выживания их семей, то может последовать довольно резкая социальная реакция, причем не в Москве отнюдь.
Боятся как раз социальных выступлений в промышленных регионах, допустим, где-нибудь на Урале, где довольно сильны оппозиционные и протестные настроения. А потом уже все это вернется в Москву, где начнутся политические выступления — такой цепной реакции, конечно же, власти боятся. Они пытаются сделать все для того, чтобы предотвратить этот сценарий.
Надо отдавать себе отчет, что есть объективные ограничители властей — нехватка денег и вообще ресурсов, это весьма слабая и снижающаяся лояльность правоохранительных органов, это дезорганизация МВД, так что все не так хорошо, как нам пытаются представить, в том числе власти, совсем не так хорошо.
Не могу сказать, что уж все трагично, и сейчас власть рухнет, но и далеко не так все хорошо, и власть совсем не так прочна, как она пытается представить. Она изо всех сил будет стараться произвести впечатление власти прочной, а главное, даже брутальной и ужасающей, но это не так. Она внутренне довольно неустойчивая и рыхлая конструкция, которая сейчас начинает очень сильно размываться как раз вот этими кадровыми перестановками и ожиданиями кадровых перестановок и структурных перемен. Это очень нарушило уже систему внутренних коммуникаций во власти.
