Один из моих дедов лежит под Смоленском. Его призвали на фронт, а спустя несколько недель родную деревню Матреновка оккупировала немецкая армия. Моей маме "при немцах" было 4-5 лет и единственное приятное воспоминание ее детства – немецкий шоколад.
Все остальные воспоминания обычные – голод, холод, нехватка всего, одежды прежде всего, обувь три сестры, две мои тети, носили по очереди. В январе 1943 года советские войска освободили Воронежскую область, через три месяца, 18 марта погиб мой дед, Крутских Андрей Матвеевич, навечно 45-летний, теперь он лежит в братской могиле у деревни Балабаново Всходского района Смоленской области, пишет Олег Панфилов.
Оккупация была недлительной, вернулась советская власть и все стало как прежде – нищета, жизнь впроголодь. Мальчишкой в середине 60-х годов я побывал на маминой родине – там была все та же разруха, как будто война закончилась вчера. Дядя Петя, муж моей тети, начинал утро со стакана самогона и длинной матерной фразы, мелодичности и тональности которой мог позавидовать Моцарт. Трое моих двоюродных братьев и две сестры жили так же, как их родители в детстве – та же обувь на всех, покупка капроновой ленты для банта на голове была праздником. Кроме сестер уже никого нет – почти все спились – и дядя, и его сыновья.
Моя набожная бабушка всю жизнь получала нищенскую похоронную пенсию, которой хватало только на свечи в церкви и на мороженное для меня. Церквей было мало, она садилась в электричку и ехала в Подмосковье, в Вешняки. Туда же однажды меня привезла и крестила, тут же при выходе из церкви сняла с моей шеи крестик и спрятала – чтобы не было проблем в школе. Она ничего не рассказывала о дедушке, только молча вздыхала. Кажется, она так ни разу и не была на могиле деда – не на что было съездить, а все шумные мероприятия, которые проводили коммунисты, пионеры и комсомольцы, обходили ее стороной. Погибших на войне было около 10 миллионов и советские почести раздавали далеко не всем – только избранным или придуманным героям.
Советская, а теперь и российская пропаганда отчаянно боролись за то, чтобы очевидцы забыли о той войне, о бездарном командовании, о миллионах солдат, брошенных под бомбы и снаряды, в мороз и дождь, в слякоть и на тонкий лед. Десятки миллионов калек бродили по просторам Советского Союза, пока их не стали отлавливать и свозить на далекие острова – убирали с глаз долой признаки чудовищного военного преступления, безграмотного командования. И каждый день радио и газеты, а когда появилось телевидение, то и с экранов в кинотеатрах твердили – победа-победа-победа.
Конечно, победа. В любой войне есть победители и побежденные. Побежденные известны, в СССР и в нынешней России победители только одни – только “советский народ”. Как будто не было миллионов банок американской тушенки и упаковок яичного порошка. Нынешние россияне воротят нос, не хотят знать о том времени, полагая, что более 22 тысяч американских самолетов и почти 13 тысяч танков, 375883 грузовика, более 131 тысячи автоматов, 2130000 тонн авиабензина и много другого упали с неба. Всего на 1 миллиард долларов, по нынешним временам – огромная сумма.
Неблагодарность – политика России, как бы страна не называлась – Российская империя, СССР или Российская Федерация. Вся Европа за последние 300 с лишним лет участвовала в создании того, что сейчас называется российская культура и наука, архитектура и инженерия, автомобилестроение и космонавтика. Вы слышали слова благодарности? Как бы не так, Европа – это “гейропа”, “служака пиндосов”, “Россия им еще покажет”. Как будто не было Великого посольства, созданного Петром Первым, приказавшим россиянам учиться в Европе и собирать мастеров, везти их в Россию.
Корабельные мастера из Голландии, Швеции, Дании и Венеции. Строящие Санкт-Петербург французские и итальянские архитекторы. Приглашенный Петром Жан-Батист Леблон составляет первый сводный генеральный план будущей российской столицы – Санкт-Петербурга. Государственная программа США Lend Lease давно забыта, иначе пришлось бы признавать, что СССР не смог бы присвоить себе победу: для США было важнее победить гитлеровскую Германию, чем вступать в споры с неблагодарным Кремлем, который забыл помощь в 20-х годах, не хочет вспоминать о спасении России в 1892 году, не будет помнить и потом.
В 1997-м я был в чешском Пльзене на Victory Day, 8 мая, на площадях играли военные джаз-бенды, город был украшен флагами стран-союзников, в парке мальчишки лазали по американским танкам времен Второй мировой, по улицам ходили французские, английские и американские ветераны, ухоженные и улыбчивые. У каждого – по два-три ордена и медали, из военного обмундирования – только пилотки, иногда фуражки. Никаких “боевых сто грамм”, пения под гармошку и перезвона многочисленных наград. Не было пионеров и песен про “тихую ночь”. Наверное, то были “ненастоящие ветераны”, они не стоят в очереди по 20-30 лет на получение квартиры и льготных лекарств. Впрочем, ветеранов в России уже почти нет, но праздник – есть.
Существует огромное количество вопросов, которые иногда задают журналисты или блогеры, но государственная российская политика такова, что еще пару лет – и можно будет получить срок за вопрос о том, воевал ли кто еще, кроме советских солдат. Или попробуйте спросить современного представителя “русского мира”, более известного как “ватник” – должны ли праздновать День победы чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, крымские татары, калмыки и многие другие народы, всего более 2,5 миллионов, которых за год до “победы” унизили депортацией?
Если два с половиной миллиона человек виноваты в том, что кто-то поздоровался с немцем или даже надел немецкую форму, то что делать с Русской освободительной армией советского генерал-лейтенанта Андрея Власова? Вот лишь часть перечня военных формирований Германии с “русскими корнями” – 1-я Русская национальная армия, Русский корпус, Батальон Муравьева, 1-я Русская национальная бригада СС “Дружина”, Русская народная национальная армия, 29-я дивизия СС (Первая Русская) (Русская освободительная народная армия), 30-я дивизия СС (Вторая Русская), Русская освободительная армия, Полк СС “Варяг”, Полк СС “Десна”, Русский личный состав в дивизии СС “Шарлемань”, Русский личный состав в дивизии СС “Дирлевангер”, Отряд Зуева. По разным источникам в германской армии служило от одного до двух с половиной миллионов русских.
Если народы Северного Кавказа, советские корейцы, крымские татары, поволжские немцы были депортированы со своих родных мест, то что делать с русским коллаборационизмом? Почему не выселены из Поволжья и Рязанской области, Сибири и Урала, почему за всех должны были ответить чеченцы и ингуши, карачаевцы и крымские татары? Советская пропаганда скрывала главную причину бесчеловечного отношения к “нацменам” – Кремль страшно боялся восстаний, которых с 1917 года было по несколько каждый год, а иногда и чаще. Часть советских людей ненавидела советскую власть – за репрессии и уничтожение частной собственности, за разрушение церкви и внедрение новой идеологии, основанной на культе личности.
Многие ненавидели советскую власть скрытно, но все равно попадали под зоркий взгляд осведомителей, пополняя новыми жертвами ГУЛАГ и расстрельные списки. Другая часть решила, что сталинизм страшнее гитлеризма, добровольно вступая в ряды многочисленных русских и других национальных подразделений. Можно сколько угодно называть их предателями, но они называли предателями тех, кто служил советской власти, уничтожавшей веру, культуру и национальные языки народов, завоеванный Красной армией в 1918-1921 годах. С моральной точки зрения, они имели полное право сопротивляться и бороться против власти, развязавшей репрессии. Другой силы, которая подтолкнула бы их к исполнению своей мечты, кроме немцев, в то время не было. К началу Второй мировой войны, по данным правозащитной организации “Мемориал”, в СССР уже было репрессировано и убито до 38-39 млн человек. Вопрос о том, кто предатель – скорее риторический, но Ленин и Сталин убили больше людей, чем немецкая армия.
В трагической истории большевизма называть виноватыми людей, сделавших выбор, невозможно. Нужно спрашивать с тех советских руководителей, кто в 1939 году подписывал договоры с Германией, здоровался за руку и улыбался. Советская и современная российская пропаганда предпочитает молчать, прятать архивы и тратить огромные деньги на парады, убеждая население в том, что только они являются наследниками победы, так и не отвечая на многочисленные вопросы о миллионных жертвах, во имя чего? Праздник Победы стеснялся проводить Сталин, их не было, не любили эти праздники Хрущев и Брежнев. Путину он нужен – ежегодный, с огромными затратами и показушным парадом, потому что ему нечем гордиться за 16 лет своего правления. Мишура, фейерверки и салют ему заменяют реальность.
Я не знаю, придет ли кто в деревне Балабаново к могиле моего деда, положит ли хотя бы ромашку. Я помню скромную жизнь бабушки, мамы и тетушек, полуголодную жизнь, считая каждую копейку. Не как немцы копят, чтобы купить новую машину, а, чтобы элементарно выжить. Советская власть убила десятки миллионов человек, как убивают ненужных насекомых, совершенно не задумываясь об ответственности или элементарных извинениях. Мой дед погиб за 14 лет до моего рождения, наверное, для того, чтобы был “мир во всем мире” и чтобы дети жили счастливо. Его просто обманули, он погиб ни за что, его оставшихся в живых однополчан ждала такая же беспросветная жизнь, а инвалидов – скорая смерть.
Я как-то зашел в гости к своему приятелю – немецкому дипломату и увидел на комоде фотографию в красивой рамке. На фото – офицер СС. “Мой дед”, – гордо сказал приятель. “А я своего деда никогда не видел, даже фотографии”, – ответил я. Мы стояли друг против друга, внуки своих дедов, воевавших друг против друга, и я не знал, о чем говорить. Сказать, что “мы – победили” было стыдно, приятель жил намного лучше меня.
