Вместо "ополчения" город заполонили российские военные. Большинство из них - уже зрелого возраста, 45-50 лет. Они передвигаются на дорогих авто и собираются перевезти в Донецк свои семьи.
Russian military observers walk to have their meal in Soledar, eastern Ukraine September 27, 2014. Talks began on Friday to mark out a 30-km (19-mile) buffer zone between Ukrainian government forces and pro-Russian separatists in the country’s east, but Moscow was coy about its role and denied that Russian military officials had taken part.
A statement by the military in Kiev said a Ukrainian team met a 76-member group of Russian officers north of the major Ukrainian city of Donetsk to work on establishing the zone, designed to put government and separatist forces out of striking range of each other. REUTERS/David Mdzinarishvili (UKRAINE – Tags: POLITICS CIVIL UNREST MILITARY)
Дизайнер из Донецка Леонид Краснопольский, который с началом гибридной войны России против Украины переквалифицировался на пошив военной формы для украинских солдат (за что и пострадал: один из тогда еще подчиненных “сдал” его террористам. Практически чудом Леониду удалось вырваться из плена и перебраться в Днепропетровск, где он стал еще более тщательно помогать украинской армии), поделился последними новостями из Донецка в своем блоге на Обозревателе.
“За последние три недели заметил занятную закономерность: из “ДНР” начали выезжать те, кто раньше по каким-то причинам предпочитал оставаться в Донецке. В том числе и те, кто раньше приветствовал провозглашение “народной республики”, ходил на “референдум” и с восторгом предвкушал, как заживет, когда Россия оккупирует Донбасс не только де-факто, но и де-юре.
И я знаю, о чем говорю. Потому что именно последние недели три мой телефон обрывают старые знакомые из Донецка. Как те, с кем я давным-давно потерял связь, так и те, с кем мы разошлись (не всегда хорошо) после прихода “русской весны”. Самое интересное, что эти люди, находя как-то мой номер телефона, звонят и просят рассказать, как им лучше выехать из Донбасса, есть ли на неоккупированной территории Украины работа, что нужно для того, чтобы донецкому шахтеру устроиться, скажем, на “Павлоград-уголь”, – пишет Краснопольский.
“Все звонящие – крайне разговорчивы. Оно и не удивительно: у тех, кто прожил эти два года в оккупации, – страшный дефицит общения. Особенно долгий разговор у меня получился с бывшим товарищем, во время последней встречи с которым мы страшно поссорились.
Это было на заре “русской весны”. Мой товарищ горячо поддерживал идею создания “народной республики” и с нетерпением ждал Путина на Донбассе. Но причиной для ссоры стало даже не это – а Ярош. Я уже не помню, куда мы с ним ехали в одной машине. Но прекрасно помню, как он очень темпераментно доказывал мне, что Провиднык ждет не дождется, чтобы приехать в Донецк и начать всех без разбору насиловать, убивать и грабить… Поскольку этот мой товарищ в свое время серьезно занимался боксом и, похоже, вознамерился применить приобретенные во время боксерских поединков навыки в качестве дополнительных доводов в пользу своей точки зрения – мне пришлось попросить его остановить машину и выйти. Слишком уж решительно он был настроен. С тех пор мы не общались – до того момента, как он мне позвонил.
Чтобы поддержать разговор, я спросил у него, как идут дела в его магазинчике в Макеевке (до войны этот маленький его бизнес приносил ему неплохие доходы). Он ответил, что никаких дел нет, торговля загибается, потому что у большинства людей банально нет денег на то, чтобы что-то купить, а те, у кого деньги есть, отказываются покупать дорогую и отвратительную по качеству еду российского производства, которой завалены полки донецких магазинов. Худо-бедно удается продавать лишь самые необходимые товары.
После того, как он добрых минут десять клял почем свет стоит и “республику”, и “русский мир”, и Путина, я умудрился вставить словечко и спросил, продолжают ли “ополченцы” брать у местных предпринимателей товар без денег, как они привыкли это делать с начала “русской весны”.
“Какие ополченцы? Их нет уже давно”, – ответил мне товарищ. Он рассказал, что только изредка на улицах города можно увидеть какого-то залетного “ополченца”, вырвавшегося из какого-то дальнего блокпоста – в непонятной форме, с квадратными глазами. Вместо ополчения город наводнили русские военные. Большинство из них – уже зрелого возраста, 45-50 лет. Они ездят на дорогих машинах с российскими номерами – на своих, не на отжатых, как было модно у “ополчения”. И их в Донецке достаточно много”, – продолжил волонтер.
“Приезжают русские, похоже, надолго. Потому что все чаще и чаще на городских недостроях возобновляются работы: российские строительные фирмы достраивают дома, которые не успели закончить украинские строители до войны. Ни для кого в Донецке не секрет, что достраивают эти дома для того, чтобы российским военным было где жить вместе с семьями, которые они начинают перевозить на Донбасс. В качестве чернорабочих на эти стройки набирают местных. В основном из бывших шахтеров, которым после закрытия почти всех шахт остается либо идти в “ополчение” в качестве пушечного мяса, либо обслуживать потребности новоиспеченных “земляков”, которые ведут себя в городе совершенно по-хозяйски.
Меня поразила та метаморфоза, которая произошла с убеждениями моего товарища. Он находился в Донецке с самого начала войны. И если раньше он считал, что “русская весна” – это лучшее, что случилось с Донбассом за последние минимум четверть века, то теперь, похоже, начал прозревать.
“Знаешь, – сказал он мне, – поначалу “ДНР” была эдакой пародией России и российского общества с их псевдодемократией, с культом личности. Только эта пародия была гипертрофированной и смешной. Но сейчас на оккупированных территориях все больше проступает военная диктатура. Нет более уважаемого и вызывающего больший страх человека, чем российский куратор или военный.
Они получают большие зарплаты, тогда как остальные вынуждены выживать на копейки или на гуманитарке. Эти люди имеют безграничный авторитет – и не менее безграничные права… Мне иногда кажется, что Россия превратила Донецк в испытательный полигон для тестирования различных технологий на людях. Что кто-то смотрит и оценивает реакцию людей на те или иные технологии управления обществом – с тем, чтобы потом эти же технологии распространять на всю Россию”.
Честно говоря, после этого разговора у меня на душе остался неприятный осадок. Во-первых, от того, что оккупанты, похоже, намерены обосноваться в Донецке всерьез и надолго. Во-вторых, в городе ведь до сих пор остаются не только законченные ватники, но и настоящие украинцы, которые в силу определенных причин не могут уехать. Им остается терпеть, стиснув зубы, и ждать”, – резюмировал Краснопольский.
