О чем свидетельствуют итоги недавней встречи венгерского премьера Виктора Орбана с президентом России Владимиром Путиным, а также антиукраинские настроения в Нидерландах? Что может последовать за заявлением главы венгерского правительства о намерении повлиять на позицию ЕС по санкциям в отношении РФ? На кого направлены главные усилия пропагандистской машины Кремля? Почему, понимая, что у российской верхушки "помутилось в голове", Запад все равно будет продолжать с ней диалог, — мнение российского политолога Дмитрия Орешкина
Для России есть две вещи, с которыми трудно спорить. Первая — ощущение поражения на европейском фронте, в связи с чем срочно ищутся любые союзники или даже видимость союзников для того, чтобы сконцентрировать оборонительные, по сути дела, усилия. Венгрия — не самый могучий член Европейского союза, партия Марин Ле Пен — не самая влиятельная политическая сила во Франции, Джульетто Кьеза — не самый уважаемый журналист и политик в Италии… Но других нет. Значит, приходится их собирать и каким-то образом эксплуатировать.
Вторая мысль заключается в том, что это не контратака, а чисто оборонительная структура. Это попытка нарушить единство Европейского союза изнутри. Найти там слабое звено, будь-то Греция, которую в свое время пытались использовать, будь-то Белград, Турция, которую использовали, чтобы протащить через нее ветку газопровода, а также другие. Сейчас взялись за Венгрию. Единственное, что можно сделать в данной ситуации — находить точечные места воздействия с целью не то чтобы изменить ситуацию, а хотя бы затормозить формирование антипутинского, не хочу говорить антироссийского, политического фронта.
Это оборонительная стратегия, которая в значительной степени асимметрична. На Западе все понимают, что можно оплатить тиражирование туалетной бумаги с антиукраинской тематикой (как сейчас происходит в Нидерландах накануне референдума о ратификации Амстердамом Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, — “Апостроф”). Это делается, как в советские времена: находились какие-то третьесортные газеты, существовавшие за счет местных коммунистических партий, которые функционировали на деньги КГБ, издавался материал, а потом в советских СМИ говорили о том, что европейская пресса негодует по поводу расширения ядерного зонтика США. То есть это рассчитано не столько на зарубежье, сколько на российскую публику.
Естественно в Нидерландах есть “нужные люди”, с которыми работает ФСБ. Потому что необходимо дискредитировать данные по расследованию сбитого Boeing. Надо поддерживать протесты против принятия Украины в Евросоюз. На самом деле никакой тревоги по поводу Украины в Голландии нет. Просто там, в предвидении судебных решений по Boeing, создана структура влияния. Сейчас она параллельно занимается антиукраинскими вещами. Раз деньги вложены, значит нужно работать. Но все это ориентировано на российский рынок.
Читая российскую прессу, ты видишь, что голландцы негодуют по поводу Украины, Орбан поддерживает и одобряет Россию, Чехия тоже негодует, а весь Евросоюз рухнет, потому что не выдержит наплыва мигрантов… А люди все это воспринимают всерьез. Они смотрят телевизор, а поскольку верят в распятых мальчиков и изнасилованных девочек, то в эту информацию тем более. Создается впечатление, что “нам тяжело, но мы идем от победы к победе”.
На самом деле путинская вертикаль идет от поражения к поражению. Она отстает, замыкается, теряет связи и уважение. При этом страна становится все более предсказуемой. Россию максимально изолируют. Тем временем, в пропагандистском пространстве уже говорят, что к лету санкции с РФ отменят. Еще год назад нам говорили, что ограничительные меры Запада — это замечательно. Что это сильно будет поддерживать спрос на российские продукты и позволит экономике страны встать с колен. Теперь об этом все забыли.
Это примитивная схема, которая унижает русского человека. Потому что его принимают за телевизионного барана, который смотрит в экран, как на новые ворота: только там картинку сменили, так он и начинает думать по-другому. Но это не так. Потому что мои соотечественники не идиоты, как думает про них власть. У них начинается ощущение когнитивного диссонанса. Вроде бы “мы поднимаемся с колен”, но зарплаты падают, а цены растут. Значит, что-то не так. Может, нужно что-то изменить? Но сейчас происходит только начало процесса, который постепенно становится необратимым.
Что касается реверансов в сторону России на Мюнхенской конференции, то здесь все понятно. На Западе понимают, с кем имеют дело. Россия — крупное политическое животное. Даже если у него помутилось в голове, с ним все равно нужно как-то продолжать диалог. По-хорошему или по-плохому. Рациональные политики пытаются выстроить забор: повыше и попрочнее. Некоторые — наоборот. Они думают, что если русскому медведю дать сахарка, то он полюбит их. Соответственно, с ним можно договориться. Особенно с учетом того, что бывали времена, когда Россия была гораздо опаснее для мира. Даже в 1960-х годах (во времена Карибского кризиса, — “Апостроф”) с ней разговаривали. Это неизбежно. Нельзя сделать вид, что 17 млн квадратных километров — это территория, на которой никто не живет. Тотального игнорирования Москвы не будет. Но преобладающая тенденция — изоляция Москвы.
В отношении санкций: у европейской бюрократии есть куча недостатков. Она очень трудно принимает решения из-за того, что это происходит консенсусно (при поддержке всех стран-членов ЕС, — “Апостроф”). Отдельная страна может воспротивиться желанию большинства, но это игры для маргиналов. Ключевые игроки вроде Германии на это вряд ли пойдут. Венгрия может себе это позволить, но начало дискуссии о целесообразности продления санкций далеко не гарантирует их успешный исход для Кремля. Малозначимые политические структуры и даже государства будут действовать в этом направлении, но страны вроде Германии, Великобритании и Франции за российские деньги не купишь. В лучшем случае можно купить Марин Ле Пен. Потому что она стоит 9 млн евро, которые Москва выделила ее партии в виде кредита…
