Если бы не война в Сирии, российскому президенту грозило бы уйти с экранов и газетных заголовков, пишет российский журналист Леонид Радзиховский.
Изначально существовало мнение, что посредством Сирии Россия хотела возобновить нормальные отношения с Западом, которые были прерваны на фоне украинского конфликта. Подобные точки зрения высказывались, исходя из официальной позиции российский властей относительно их основной цели в Сирии – борьбы против Исламского государства. Впоследствии оказалось, что это не совсем так: Россия, может быть, и воюет против ИГИЛ, однако это не главный ее противник на сирийском театре боевых действий.
Главный объект российских атак – противники сирийского президента Башара аль-Асада. Вполне возможно, что они такие же террористы, как и сам сирийский президент, но факт остается фактом: Россия вместе с Ираном воюет на стороне правительственных сил.
За три месяца Асад вместе с Россией добился значительных успехов, усилил свои позиции и разбил многих врагов. Жертвы по-прежнему исчисляются не то тысячами, не то десятками тысяч. Это привело не к улучшению отношений России с Западом, а к очередному ухудшению, не говоря уже о резком охлаждении отношений с Саудовской Аравией и Турцией. С последней Россия просто балансирует на грани военного конфликта. Правда, до открытого военного конфликта, на мой взгляд, дело не дойдет.
Сказать, чего РФ добивается сейчас, очень трудно. Очевидно, наладить отношения с Западом через Сирию невозможно – там их можно только ухудшить. Простая цель, заключавшаяся в упрочнении режима Асада, уже выполнена; определенные военные успехи достигнуты. Однако в условиях гражданской войны подобные достижения ненадежны: Асад представляет в стране меньшинство, и сколько не выгоняй его противников, он по-прежнему будет оставаться в меньшинстве. Эта гражданская война не закончится, пока Сирия не распадется на несколько естественных составных частей или пока Асада не сбросят.
Как минимум, один человек от сложившейся ситуации уже выиграл – Путин, который эту войну и ведет. Вся внешняя политика России – личная политика Путина. Его успех вписывается в его портрет – это нарциссический успех. Он снова на первых страницах газет, он по-прежнему приковывает к себе внимание господ в пробковых шлемах – Обамы, Меркель и других европейских лидеров.
Вообще политику одного человека описывают, скорее, психологическими, чем политическими терминами. Действия Путина в Сирии сродни поведению Тома Сойера, который хотел привлечь внимание Бэкки Тэтчер и для этого ходил колесом. В Сирии, по сути, происходит то же, но с тысячами трупов.
Быть самым влиятельным человеком, привлекать к себе всеобщее внимание, стоять на сцене в свете прожекторов – этого успеха Путин достиг. Если бы не война в Сирии, российскому президенту грозило бы уйти с экранов и газетных заголовков. Этого не произошло. Как он собирается привлекать к себе внимание дальше, какими «подвигами», никто не знает.
Очевидно, что любая война заканчивается переговорами и миром, если это не полная и безоговорочная капитуляция. Мирные переговоры по Сирии прекратились, потому что трудно их вести, когда тебя одновременно бомбят. Со временем они возобновятся, и Путин будет занимать здесь центральное значение. Ему это очень приятно: к нему обращаются, к нему летают, от него что-то зависит. Кроме того, российская пропаганда пытается превратить комплекс личного величия в комплекс общенационального величия. Самый распространённый посыл российских СМИ: «с Россией стали считаться», «Россия может диктовать свои условия, может влиять на процессы» и т. д.
Считается, что эти слова вызывают дрожь и восторг у 100 млн телезрителей. Правда ли это, оценить трудно. Однако я точно знаю, что вся эта сирийская история в российском обществе воспринимается с меньшим восторгом, чем Крым. Вместе с тем, она не вызывает у россиян отторжения или возражения. По-моему, отношение к ней достаточно равнодушное. С одной стороны, приятно, что мы в центре внимания, от нас что-то зависит и т. д., с другой – не понятно, что мы забыли в этой Сирии.
