Об открытии музея Бориса Ельцина в Екатеринбурге пишет The New Yorker. Выставка "Семь дней, которые изменили Россию", как бы проводящая параллель с семью днями творения, показывает, что Ельцина до сих пор воспринимают в России как человека, руководившего фундаментальной трансформацией страны. После его ухода Россия во многом вернулась к прежним привычкам, и подчас эта трансформация кажется иллюзорной, отмечает Маша Гессен. Музей, организованный дочерью Ельцина, стал попыткой не только сохранить наследие первого президента, но и доказать, что осуществленные им перемены необратимы.
“Правда, такая точка зрения не слишком популярна в сегодняшней России. В нынешней интерпретации распад СССР – “величайшая геополитическая катастрофа нашего времени”, как сказал Путин. 1990-е были кошмаром беззакония и бедности, и только Путин смог, во-первых, восстановить порядок, во-вторых, начать возвращать России былую воинскую и имперскую славу. В ельцинской интерпретации, предлагаемой музеем, Россия в 1991 году освободилась от коммунистического ига, провела необходимые экономические и законодательные реформы, не испугалась трудностей, пережила трагедии и стала свободнее и сильнее еще до конца 1990-х, – пишет Гессен. – Да, еще до Путина: гигантская трехмерная таблица показывает, что к 2000 году экономика страны восстановилась. Россия также получила новую конституцию, гарантирующую беспрецедентную свободу”. Впрочем, музей проводит свою линию “решительно, но ненавязчиво”, сглаживая острые углы, отмечает издание.
“Музей рассматривает распад Советского Союза как момент славного возрождения России, а не как катастрофу, однако он воздерживается от очернения самой империи зла”, – констатирует издание. Особенную изобретательность организаторы проявили в рассказе о чеченской войне 1994-1997 годов. В посвященном ей зале представлены фотографии, которые можно увидеть сквозь отверстия, имитирующие следы от пуль; но сам зал расположен в стороне от основной экспозиции, так что “посетитель может решить пройти через войну, а может сделать вид, что ее никогда не было”, отмечает издание.
“Выставка заканчивается гигантской пустой комнатой. “Здесь у нас Зал Свободы, – говорит экскурсовод. – Здесь всегда чувствуешь себя освобожденным”. Или скорее потерянным или потрясенным. В зале пять зеркальных колонн, символизирующих пять новых свобод, гарантированных ельцинской конституцией, – пишет издание. – Что это, пространство, которое Россия не сумела заполнить, или пространство, которое все еще может быть заселено?” Судя по основательности музея, он простоит еще долго, пишет Маша Гессен, так что “когда путинизм закончится, пустая комната в конце истории про Россию, увиденной глазами Ельцина, все еще будет там: это сложная история, но для начала и это неплохо”.
