Встреча в Анталье стала для Киева еще одним непроигранным раундом в отстаивании нашей независимости.
Саммит G20, посвященный борьбе с терроризмом, не стал переломным в отношениях Запада с российским президентом и продемонстрировал неизменность позиции лидеров ключевых государств в решении конфликта в Украине.
На саммите “Большой двадцатки” в Анталье президент РФ Владимир Путин пытался продемонстрировать, что создавшийся вокруг него международный вакуум — не более чем иллюзия. А заметившие прошлогодний “холодный душ”, устроенный российскому президенту в Брисбене, стали жертвами игры воображения. Он вновь продвигал идею создания широкой антитеррористической коалиции, которую презентовал на сентябрьском заседании Генассамблеи ООН, примеряя на себя роль главного инженера проекта. Правда, как и в сентябре, без особого успеха.
Саммит G20 прошел под впечатлением терактов в Париже 13 ноября, и участники были едины в необходимости усилить борьбу с ИГИЛ, однако конкретные шаги по реализации новой стратеги не обнародовали. Россия же в союзниках числится скорее по формальному признаку. Особый взгляд Путина на разрешение ситуации в Сирии и “миротворческая миссия” в урегулировании на Донбассе не дает оснований претендовать на большее. Попытки Запада найти политический решение в обоих случаях наталкиваются на железобетонное нежелание российского президента отказываться от своей “непричастности” к происходящему. И виртуозную игру Кремля, стремящегося подороже продать тишину на “сирийском фронте”. Как минимум за отмену санкций и реализацию российского сценария урегулирования в Украине.
Выработать общее видение по Сирии на саммите не удалось. Заявление британского премьера Дэвида Кэмерона о сокращении разрыва во мнениях относительно судьбы Башара Асада и необходимости дальнейших компромиссов фактически стало констатацией провала переговоров. Стоит отметить, что на предшествовавшей саммиту G20 встрече глав МИД в Вене участники договорились о начале диалога между Асадом и оппозицией, а также проведении выборов в стране через полтора года. Но вероятность успешной реализации этого плана под большим вопросом. На данный момент Евросоюзу предстоит искать не только ответ на вопрос, как решить проблему сирийских беженцев, но и усиливать меры безопасности, поскольку террористы уже хозяйничают в их доме. И в Москве не без оснований рассчитывают, что разрешение собственных проблем будет для ЕС приоритетнее обеспокоенности происходящим на востоке Украины.
Впрочем, в Анталье Путину четко дали понять, что пока украинский вопрос не намерены переносить в разряд второстепенных. Во время встреч “на полях” саммита и Ангела Меркель, и Барак Обама напомнили хозяину Кремля о необходимости выполнять Минские договоренности. Хотя российские СМИ традиционно подали свою версию содержания разговоров, сообщив, что обсуждалась преимущественно ситуация в Сирии, из Белого дома оперативно заявили о прозвучавшем требовании Обамы к Путину вывести российские войска с Донбасса и прекратить финансирование сепаратистов. В ответ тот наверняка повторил мантру об отсутствии российских солдат в Украине. Не удивительно, что украинский вопрос участники саммита позже обсуждали в более узком кругу уже без Путина. После чего заявили, что санкции против России останутся в силе до полного выполнения Минских соглашений. Правда, учитывая активизировавшихся в последнее время боевиков на Донбассе и фактический срыв этих договоренностей, заявление прозвучало как ритуальное.
Стоит отметить еще одну домашнюю заготовку, с которой российский президент прилетел на саммит — согласие на реструктуризацию долга Украины в 3 млрд долл., выданных еще режиму Януковича. В Кремле до последнего требовали вернуть деньги до конца года, в то время как другие кредиторы Киева согласились на реструктуризацию, предполагающую частичное списание долгов. Учитывая позицию России, МВФ даже готовился пересмотреть свою политику кредитования, которая не позволяет предоставлять финансирование странам, имеющим задолженность перед кредиторами. В Фонде решительно были настроены выдать Украине очередной транш кредита. Поэтому решение России, поданное Путиным как большая уступка, — это скорее вынужденная мера с его стороны, поскольку возможность шантажировать долгом потеряла актуальность. Впрочем, широкий жест российского президента, который заявил, что предоставляет Киеву возможность возвращать по миллиарду в течение трех лет, далеко не идеальный вариант. Он не предполагает частичного списания долга, а значит, переговоры об условиях реструктуризации только начинаются.
В отличие от прошлогоднего саммита G20, Путину в Анталье оказали менее холодный прием, но до дружественного он явно не дотягивает. Поведение западных лидеров все меньше похоже на предпринимаемые ранее многочисленные попытки дать возможность Путину сохранить лицо, но и игнорировать его жесткую игру ни Брюссель, ни Вашингтон не могут. Пребывающего “в иной реальности” президента РФ периодически возвращают в действительность, правда, пока не могут похвастаться прогрессом в лечении “пациента”. Для Путина саммит стал возможностью подпитать пребывающих на информационной игле соотечественников, показав, что он остается ключевым игроком на международной политической арене. А для Украины — еще одним непроигранным раундом в отстаивании своей независимости.
