История с приговором Сенцову и Кольченко – вовсе не частный случай. То, с каким наслаждением в России расправились с двумя крымчанами, даже не пытаясь доказать их причастность к приписываемым преступлением – это синдром ненависти не просто к людям, уверенным в бесправном присоединении Крыма к России. Это – синдром ненависти и подозрения ко всему полуострову.
Если проследить за новостями последнего времени, не очень сложно заметить, что Крым превратился в один из самых репрессируемых регионов из находящихся под контролем кремлевской власти. Даже на Северном Кавказе – традиционном регионе противостояния Москвы и местного населения, месте перманентных контртеррористических операций – репрессивные органы не свирепствуют так, как в Крыму. И этому есть свои объяснения. Два десятилетия Крым жил совершенно иначе, чем Россия, и заразился от остальной территории Украины вирусом свободы. Заразился, сам не понимая этого.
Основная масса россиян никогда – даже в памятные 1991 и 1993 годы не участвовала ни в каких политических процессах. Жители Российской Федерации оставались лишь немыми свидетелями перемен в собственной стране, а их политическую повестку дня определяло начальство и телевидение. В гражданском противостоянии участвовали если не исключительно, то в основном жители Москвы. Представить себе ситуацию украинского Майдана, во время которого в Киев съезжаются представители различных регионов страны, чтобы дать отпор преступной власти, в России совершенно невозможно. Если предположить, например, успех движения на Болотной площади, то он был бы прост – москвичи сменили бы власть в России и продиктовали бы всей остальной стране, что такое хорошо и что такое плохо. А страна бы с готовностью усвоила бы новые правила: в ЕС – так в ЕС, в НАТО – так в НАТО. Единственные, кто мог бы выступить против – так это элита нескольких национальных республик: именно по этой причине российское руководство всегда старается подавить любое стремление окраин к самобытности и суверенности. Словом, никакой России – в плане общества – не было, нет и в ближайшие годы не будет. Страна, которая находится у украинских границ, всегда называлась емким словом «Москва».
А в Украине все было иначе. Именно это отличие и должны вытравить из крымчан власти оккупированного полуострова. При этом происходят разнообразные казусы. Та же «элита» Севастополя, активно участвовавшая в процессе аннексии несчастного города, теперь не может смириться с присланным из Москвы унтер-пришибеевым Меняйло и борется за его отставку. Причем борется не российскими, а украинскими методами. Потому что в России борьба за собственный доступ к потокам проста: нужно целовать туфлю московского начальства и давать взятку. А в Украине можно и недовольных организовать, и подписи собрать, и на митинг выйти. Что, собственно, сейчас в Севастополе и происходит.
Только сам Севастополь живет уже не по украинским, а по российским политическим правилам – и будет по ним жить вплоть до окончания оккупации. Это означает, что любой народный протест воспринимается в Кремле как провокация. Вместо того, чтобы честно договориться в кабинете какого-нибудь Володина о размере дани, провоцируют холопье! И даже не реагируют на требование «не быть Навальным». Ну, ничего, на требование «не быть Сенцовым» точно отреагируют. А не отреагируют – посадим. Или просто сообщим о безвременной смерти героя от рук «Правого сектора». С российскими чиновниками шутки плохи.
И пока крымчане – от севастопольского Квислинга Чалого до последнего жителя полуострова этого не поймут – репрессии будут продолжаться. С политической точки зрения Крым с его украинским вирусом свободы должен превратиться в самую настоящую пустыню. И именно таким превращением и заняты сегодня в Москве, Севастополе и Симферополе.
