Трагедия "Курска" могла стать поворотной точкой в истории страны, а стала поворотной точкой в российской попаганде
Вчера воевали с сыром, сегодня — с голландскими розами. Готовятся к сражениям с частными курами, коровами, свиньями. Вынашивают коварные планы по поводу исландской сельди. Параллельно и неутомимо воюют с американцами, европейцами, украинцами. Не устаю повторять: лучший писатель эпохи — Юрий Коваль. Его «борьба борьбы с борьбою» — знак и символ Отечества, сегодня и всегда. Подбрасывание хвороста в топку общественного негодования — не прихоть подбрасывающих, а спецоперация по прикрытию истины внутри страны.
70-летие атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки возбудило отечественных правдоискателей до установления немедленной исторической справедливости. В раскаленном всевозможными битвами воздухе зазвучало актуальное слово «трибунал». Многочисленные телесюжеты вдохновлены перспективным слоганом: «От Хиросимы до Донбасса». 15-летие гибели подлодки «Курск» не возбудило никого. Тщательно исследовав телепрограммы и телеанонсы, я не нашла ни одной передачи, которая свидетельствовала бы об обратном. Пишу колонку накануне скорбной даты, но, думаю, не сильно ошибаюсь в прогнозах. Новостные блоки, конечно, зафиксируют наличие траурных мероприятий. Вяло, если в них не примут участие Путин или, на худой конец, Медведев (именно так случилось пять лет назад). Живо, с патриотическим огоньком, — если примут.
Чуткие социологи фиксируют перемены народных предпочтений. Сегодня уже 40% респондентов уверены: власти сделали все возможное для спасения моряков. К следующей круглой дате таковых будет 100%. Ведь ТВ делает все для спасения власти от гнева народного. Потому и спешит забыть, стереть из памяти одну из самых страшных драм новейшего времени. За 15 лет родилось всего два телевизионных сочинения под заголовком «Правда о «Курске».
Первое всплыло на канале «Россия» пять лет спустя и принадлежало перу Владимира Устинова. Тогдашний генпрокурор, он же начинающий писатель (фильм поставлен по его книге), вселил надежду в зрителей точным обозначением приоритетов: «Все хотят знать причину, отчего современнейшая лодка попала в условия, при которых ее экипаж героически погиб». Косноязычие автора с лихвой искупалось благородством идеи. Но по мере продвижения от «Бездны» к «Взрыву» (названия первой и второй частей) окончательно прояснилась сверхзадача: это повесть о героических деяниях сотрудников генпрокуратуры по установлению так и не установленной истины.
Второе сочинение всплыло на том же канале «Россия» к 10-летию трагедии. Его автор, Аркадий Мамонтов, проявил невиданную деликатность. Он бережно монтировал скорбные свидетельства родственников погибших; не очень педалировал (в отличие от прокурорских) свои героические деяния в качестве единственного журналиста, допущенного к освещению спасательной операции с борта атомного крейсера «Петр Великий», и даже власть любил меньше обычного. Только смысл фильма утонул в многозначительной недоговоренности. Оба сочинения обернулись халтурой почти в исконном смысле слова: в старину «халтурой» в Курске называлась бесплатная еда на поминках.
Окончательный вердикт Устинова в 2005-м — виновных нет (таков и вывод следствия, прекратившего дело за отсутствием состава преступления). В 2010-м Мамонтов подтверждает — виновных по-прежнему нет. В 2015-м безымянные респонденты уверены: виновных нет и не будет.
Трагедия «Курска» должна была стать поворотной точкой в новейшей российской истории, но вместо этого она стала поворотной точкой в российской пропаганде. Павлу I для реформ в идеологии пришлось в назидание цензорам составить словарь вредных слов. Вместо «отечество» в печати следовало писать «государство». Вместо «гражданин» — «житель». Слово «общество» безо всякой замены вывели из употребления. Власть после «Курска» убрала из обихода не слова, а явления. И действовала она гораздо изящней Павла I — зачистила эфир, отстроила телевертикаль, доверила просвещенным господам создание своего чудесного образа. Господа не подвели — власть действительно чудесная: она в буквальном смысле в воде не тонет и в огне не горит.
На создание мощнейшей в мире пропагандистской машины ушло 15 лет. Выведен новый тип человека, чья картина мира находится не в его собственной голове, а в телевизоре. В душном августе 2000-го вся страна сидела у телевизора. 118 человек погибали, можно сказать, на глазах у зрителей, почти в прямом эфире. Тогда, как это ни покажется странным, еще был прямой эфир. И ведь речь не о Троянской войне, а о недавних по историческим меркам событиях. Все эти одобряющие и поддерживающие знали, не могли не знать, как им безбожно врали в тот страшный август. Знали, но забыли. Нет, не так: не хотят знать.
Главную правду о «Курске» сообщил Путин. На вопрос Ларри Кинга: «Что с подлодкой?» последовал исчерпывающий ответ: «Она утонула». Утонут подлодкой наши дни. И останутся от них только чеканные формулы мутного российского бытия, оставленные в назидание потомкам Юрием Ковалем и Владимиром Путиным.
