Россияне на инстинктивном уровне испытывают потребность в крепком хозяине с сильной рукой - именно благодаря этому Владимир Путин так долго удерживает власть.
Об этом в своей статье для сайта “Крым. Реалии” пишет журналист и писатель, директор московского Центра экстремальной журналистики (2000-2010) Олег Панфилов.
“Есть в мире страна инстинктов: там раз в году, 8 марта, все любят женщин, раз в году все любят мужчин, раз в году все любят ветеранов. Есть огромное количество других праздников – от дня шахтера, до дня работника коммунального хозяйства. В пору становления советской власти это было объяснимо – большевики хотели заменить многочисленные религиозные праздники своими – профессионально социалистическими. Страна жила инстинктами – раз в году можно было себе позволить все – “гулять, так гулять”.
Учитывая национальные традиции, в день шахтера медвытрезвители не должны были забирать шахтеров, в день работника легкой промышленности – ткачих и швей-мотористок. Со швеями было проще – вряд ли они напивались “вусмерть”, сложнее с шахтерами и работниками тяжелой промышленности: люди они физического труда, привыкшие расслабляться одним способом – не за компьютером или в дальних путешествиях. У советских людей выработан удивительный инстинкт на праздники. Причем, не на содержательную часть, а хронологическую. В определенный день всем радоваться и отмечать – “ну что, по маленькой, не хватит – магазин рядом”. Инстинкт вырабатывался годами, прямо с 1917 года.
Объяснений этой странной традиции должно быть много. На глаза попалась фотография, сделанная вечером 9 мая этого года – мусорный контейнер, в котором свалены “георгиевские” ленточки, они в контейнере и кучей на земле.
Инстинкта праздновать День победы хватило только на несколько часов – все внешние признаки праздника надоели, их можно выбросить. Только не спрашивайте, что конкретно отмечали – подавляющее большинство советских людей практически ничего не знает о Второй мировой войне, немного только о ее советской части – Великой Отечественной. И совсем не догадываются, что Великой Отечественной она называется не правильно: Отечество – это границы твоей страны, но когда Советская армия пошла “освобождать”, точнее захватывать Восточную Европу, то по-настоящему “отечественной” война закончилась летом 1944 года, когда войска перешли советскую границу.
Инстинкт россиянина сложно понимать, но не трудно объяснить. Не буду уходить вглубь веков, копаться в сложных отношениях между монгольскими воинами и жителями Среднерусской возвышенности, достаточно попытаться понять, что произошло с россиянами за 300 лет крепостного права. Крепостные были рабами – прав никаких, в обязанность входила только работа, иногда развлечение барина и его семьи. Крепостные работали столько, сколько скажет барин, плохо работали – секли на конюшне, хорошо работали – могли поощрить пряником. Поскольку у рабов не было прав, то с ними поступали так, как заблагорассудится: можно в карты проиграть, можно подарить, можно крепостную девку в баньку взять, а забрюхатит – женить на старике крепостном, тоже развлечение.
Крепостное право отменили всего 154 года назад. Когда император Александр II подписал Манифест об отмене, то в разных частях России начались волнения – рабы не хотели быть свободными, они хотели жить в условиях простых низменных инстинктов – любит – не любит, побьет – приголубит. При свободе надо думать своей головой – где найти работу, как ее делать, как жить дальше. Российские услужливость и чинопочитание – оттуда, из крепостного права, еще несколько десятилетий бывшие рабы привыкали к вольнице. Поэтому когда пришли большевики, всего через 56 лет, то есть через два поколения, необходимость в крепком хозяине с сильной рукой еще сохранялась.
Большевикам оставалось только немного: несколько сотен тысяч человек перестрелять, столько же отправить в тюрьмы и все – общество новых людей со старыми традициями готово. Их можно назвать совершенно определенно – “советские крепостные”. Забегая вперед, могу точно также объяснить популярность Путина – 9 лет Ельцина и провозглашения какой-то свободы и демократии так осточертели крепостным, что они с удовольствием приняли бы кого угодно, даже этого неграмотного и серого человека. По той же причине советские крепостные раньше невзлюбили и Горбачева, особенного его очаровательную супругу.
Вообще историкам полезно знать арифметику, чтобы иногда складывать даты и периоды, чтобы понять – смогли бы, к примеру, крепостные 19 века стать свободными, когда в России были императоры и не было Конституции? Это был очень маленький период до большевизма, который стал еще более репрессивным и жестким, чем проклинаемый ими “кровавый царизм”. Поскольку в формировании инстинкта важную роль играет не только время, но и воспитание, то легко понять, почему инстинкт не менялся – просто не хватало времени на перевоспитание поколения и оно передавало свои инстинкты потомкам. Да и образовываться, честно говоря, негде было. От ордынских рабов к крепостному праву, от крепостного права – к большевизму, от большевизма – к путинизму. Между этими периодами были небольшие отрезки времени, которых не хватало на формирование свободного общества со свободными людьми.
Поскольку в царское время часть инстинктов была связаны с православием, то в большевизме вся жизнь советских людей зависела от степени вождизма. Ленин был трибунным болтуном-сказочником, потом пришел диктатор Сталин, потом весельчак Хрущев, затем балагур и орденофил Брежнев. Советский народ их по-разному любил, но на самом деле, как только очередной советский руководитель давал слабину, то над ним начинали хихикать. Например, над Хрущевым и его кукурузой. Или над Брежневым и его барственной вальяжностью и коллекцией автомобилей. В инстинктивном понимании советских людей вождь или диктатор, то есть, барин, должен быть в кителе, сапогах и не стесняться арестовывать, сажать и расстреливать.
По всей видимости, чекисты, которые привели за руку серого несмышленыша Путина, помнили эту инстинктивную особенность россиян. И вот Путин уже вождь, рубит рукой как саблей, делает страшные глаза, ругает вечно нелюбимый Запад, ищет врагов России и постоянно обещает их наказать. Даже если наказать врагов Путину не удается, инстинкт россиянам подсказывает – другого диктатора пока не будет, надо слушаться этого.
Наконец, необходимо подчеркнуть, что инстинкт – это незаменимая форма поведения россиян. Если какой-нибудь политолог попытается предположить, что с уходом Путина и с приходом к власти какого-нибудь либерала в России что-нибудь изменится, посмотрите ему в глаза – здоров ли он? Во-первых, либерала еще надо выбирать, а для этого нужно менять инстинкт. Во-вторых, либерал совсем не подходит в качестве вождя россиян. Он будет вынужден точно так же, как Путин первые год-полтора говорить о демократии, а потом – “мочить в сортире”. Тогда россияне поймут. Любовь к барину в России неистребима, ее нечем заменить. Вот почему Путину хотят задать вопросы миллионы человек вместо того, чтобы задать тот же вопрос себе и отремонтировать на кухне кран самостоятельно, без помощи вождя.
И еще раз – о необходимости изучая историю знать арифметику, чтобы не опозориться в очередной раз. В этом году отмечали 70-летие победы над гитлеровской Германией. Воркующие вокруг котелков с кашей и бутылок с пайковыми 100 граммами, увешанные орденами и медалями бабульки и дедульки не могут быть ветеранами физически, они должны быть как минимум 90-летние. Мы столкнулись с еще одним российским инстинктом – дармовщиной, или на современном языке – халявой. Но об этом – в следующий раз”.
