Одобренный в Лозанне "Совместный всеобъемлющий план действий" по ядерной программе Ирана удивил своей дотошностью, пишут СМИ, излагая подробности и комментируя: есть все основания не доверять Тегерану, однако речь шла о войне или мире.
Компромисс с Ираном: в чем суть? Наивен ли Обама? Зачем это надо Путину?
Снятие санкций с Ирана станет очень плохой новостью для российской экономики, но в последний год геополитика для Кремля важнее, чем его кровные экономические интересы.
Одобренный в Лозанне “Совместный всеобъемлющий план действий” по ядерной программе Ирана удивил своей дотошностью, пишут СМИ, излагая подробности и комментируя: есть все основания не доверять Тегерану, однако речь шла о войне или мире. Снятие санкций с Ирана станет очень плохой новостью для российской экономики, но в последний год геополитика для Кремля важнее, чем его кровные экономические интересы.
В результате напряженных переговоров за закрытыми дверями иранские дипломаты и их коллеги из “шестерки” подготовили “Совместный всеобъемлющий план действий”, касающийся ядерной программы Ирана, пишет в блоге The Washington Post обозреватель Ишаан Тхарур. Документ удивил аналитиков своей дотошностью, вселяющей надежду, что летом удастся заключить реальное, окончательное соглашение.
Автор разъясняет по пунктам, что нужно знать о свежей договоренности.
1. Главным для США было затянуть “период прорыва”: время, за которое Иран может произвести “начинку” для одного ядерного боезаряда, – хотя бы до одного года.
2. Принятые меры должны осложнить производство и хранение высокообогащенного урана в Иране.
3. Один из способов этого добиться – ограничить количество центрифуг с 19 тыс. до 6104. Кроме того, Иран согласился 10 лет обогащать уран только на одном заводе и 15 лет не превышать уровень обогащения в 3,67%.
4. Похоже, Иран готов на 15 лет приостановить работы на спорном атомном предприятии Фордо и превратить его в центр исследований по ядерной физике.
5. Будет введен очень жесткий режим международных инспекций.
6. Антииранские санкции будут смягчены, но с учетом выполнения обязательств, предусмотренных окончательным соглашением (которого пока нет).
“Ястребы” в США, Израиле и арабских странах не разделяют оптимизма, отмечает Тхарур, но администрация Обамы может сослаться на то, что соглашение ставит заслон ядерным амбициям Ирана и предусматривает для международного сообщества способ не давать им ходу.
На соглашение об иранской ядерной программе лидеры арабских стран смотрят через призму хрупкого равновесия сил на Ближнем Востоке и многочисленных конфликтов в регионе, указывает обозреватель Foreign Policy Дэвид Кеннер. Перспектива того, что с отменой санкций Иран разбогатеет, а благодаря интеграции в международное сообщество окрепнет, вселяет в одних лидеров страх, в других – надежду.
Обаме будет нелегко убедить страны Персидского залива в своей правоте: “В письме к верховному лидеру Ирана Али Хаменеи в октябре Обама, похоже, подтвердил их опасения, что ядерное соглашение повлечет за собой более масштабное сближение США и Ирана в регионе, возможно, с намеком на поддержку агентов Тегерана в Сирии”, – пишет автор.
Саудовская Аравия уже старается сдержать региональные последствия соглашения. Автор упоминает о текущих авианалетах коалиции под руководством Эр-Рияда в Йемене. В Сирии повстанцы-исламисты, которых поддерживает Саудовская Аравия, недавно отвоевали у режима Асада Идлиб, столицу провинции, говорится в статье.
“Мы видим зачатки новой политики, где интересы Саудовской Аравии перевешивают возражения США или резолюции СБ ООН, – сказал газете эксперт из Gulf Research Center. – По сути, мы перенимаем иранский и израильский стиль: когда речь идет о твоих национальных интересах, просто иди и что-то делай”.
Израиль тоже бьет тревогу по поводу экспансионизма Ирана на Ближнем Востоке и враждебно относится к идее соглашения с “шестеркой”, утверждая, что в итоге Тегеран только осмелеет.
“Ближневосточные союзники Тегерана (от ливанской военизированной группировки “Хизбалла” до его многочисленных союзников в Багдаде) надеются, что благодаря отмене санкций и интеграции в международную систему Иран окрепнет”, – говорится в статье.
Со своей стороны, союзники Саудовской Аравии в арабском мире опасаются, что непродуманное соглашение с Ираном подстегнет гонку ядерных вооружений на Ближнем Востоке.
Саудовская Аравия намерена в ближайшие 20 лет построить 16 атомных реакторов. Вдобавок есть сообщения, что Эр-Рияд заинтересован в собственном производстве ядерного топлива (то есть обогащенного урана, который можно использовать для изготовления бомбы), говорится в статье.
В конце концов “шестерка” переговорщиков и Иран достигли рамочной договоренности, согласно которой в ближайшие 10 лет иранская ядерная программа будет находиться под контролем, и это очень хорошо, пишет Северин Вайланд в Der Spiegel.
“В принципе, если говорить пафосно, речь шла о войне и мире, – говорится в статье. – Наконец готовые к компромиссу силы в Тегеране осознали, что, возможно, президент Барак Обама – это их последний шанс заключить сделку по ядерной программе. Кто знает, не придет ли на его место президент (или госпожа президент) с более жесткой позицией”.
“Однако уже сейчас ясно: и Обама, и президент Ирана Рохани стали заложниками своего компромисса. Обоим лидерам предстоит у себя дома убеждать колеблющихся и сдерживать хардлайнеров”, – говорится в статье. В Иране, к примеру, среди политических и религиозных деятелей немало тех, кто твердо выступает за то, чтобы пойти по пути КНДР и создать ядерное оружие, которое якобы гарантирует неприкосновенность, а в США есть голоса, оправдывающие ужесточение санкций и угрожающие военным ударом.
В 1979 году власть в Иране после Исламской революции досталась ультраконсервативным клерикалам, чей идеологический стандартный репертуар состоял из призывов к уничтожению Израиля и вербальных нападок на США, напоминает автор. И вот через 40 лет ледникового периода настало время прагматичной политики. У Ирана появляется возможность заниматься атомной энергетикой, благодаря быстрой отмене санкций (со стороны ООН, ЕС и США) развивать экономику. У США же с помощью Ирана появляется шанс сделать этот нестабильный регион более стабильным.
“Разумеется, самые жесткие критики, прежде всего в США и в Израиле, опять обвинят Обаму в наивности, – продолжает Вайланд. – Иран прочно укоренился в их политическом мышлении как враг, они нисколько не доверяют ему, и для этого у них есть все основания”. Поэтому “Тегеран еще должен доказать, что он действительно заслуживает тот аванс, который он получил в Лозанне”, подытоживает автор.
Примечательная составляющая ядерного соглашения с Ираном состоит в том, что оно стало результатом совместных усилий Вашингтона и Москвы, которые, несмотря на все свои ожесточенные разногласия по Украине, объединились, чтобы добиться мира на Ближнем Востоке, пишет обозреватель Newsweek Оуэн Мэтьюз.
При этом автор напоминает о подписанном в январе российско-иранском соглашении о военном сотрудничестве и о том, что Россия предложила Ирану новейшую противовоздушную и противоракетную систему “Антей-2500”.
Почему Россия потратила немало денег и дипломатического капитала на вмешательство в регион так далеко от ее границ? По мнению политолога Уолтера Рассела Мида, потому что Россия, Иран и Китай являются тремя мировыми державами, которые разными способами стремятся оспорить статус-кво, сложившийся после Второй мировой войны, при котором лидирует Запад.
Москва вооружает Иран и поддерживает Асада прежде всего для того, чтобы иметь рычаг влияния на Вашингтон ради создания собственной империи, считает журналист. На фоне “великого торга” США с Ираном Москва, безусловно, использовала все возможности предотвратить расширение тех санкций, которые действительно имеют значение для Путина, – санкций против России. Однако автор называет “несколько парадоксальным” стремление России освободить Иран от санкций: “на практике подобный исход станет очень плохой новостью для российской экономики”.
Запасы природного газа Ирана огромны, и самым очевидным его рынком станет Европа – через хорошо налаженную систему газопроводов Турции, говорится в статье. Но действия России в последний год, кажется, доказывают, что геополитика значит для Кремля больше, чем собственные экономические интересы, делает вывод Оуэн Мэтьюз.
