Москва, говорит Песков, крайне обеспокоена, в том же духе выступает и российский МИД, и это безусловно серьезная новость.
Ибо если Москву что-то беспокоит, да еще крайне, будь то антисоветская Пражская весна или судьба соотечественников в Крыму, то жди последствий. Интервенция, именуемая в подобных случаях для простоты “братской помощью” или “русской весной”, кажется практически неизбежной.
Подробности, которые далее сообщает пресс-секретарь Путина, эти худшие опасения вроде бы подтверждают. Оказывается, в ночь с четверга на пятницу президент РФ переслал президенту Украины письмо с изложением мирного плана. Правда, ничего нового в этом плане не содержалось, речь, как всегда, шла о том, что украинская армия не имеет права освобождать свои территории, но замысел был прозрачен. Путин предложил мирный план, а Порошенко его отверг. И в Москве крайне обеспокоились.
Что это значит? Почитая славные традиция и опираясь на личный опыт, президент РФ все-таки собрался ввести войска на юго-восток Украины? Намерен брать Мариуполь? Захватывать Харьков? Оккупировать Киев за два дня?
Ситуация такова, да и российский главнокомандующий таков, что любой, самый дикий сценарий вообразить легко. Неосуществимыми выглядят иные сюжеты, связанные с прекращением войны. Возвращение Украины к мирной жизни кажется недостижимой мечтой.
Насколько можно понять, в разных мировых столицах, от Киева до Берлина и Вашингтона, в эти дни, недели и месяцы политики первого ряда солидарно пытаются решить одну непростую задачу. Они стремятся помочь Владимиру Владимировичу “сохранить лицо”, о чем говорят впрямую. Имеется в виду достойный, что бы это ни значило, уход российских отпускных войск и местных бандформирований из Донбасса, с дальнейшим смягчением гибельных для российской экономики санкций.
Предполагается, что Россия уже заплатила огромную цену за нарушение международных законов и в Москве поняли, что дальнейшая плата по счетам станет непереносимой для бюджета. Допускается, что свое мстительное чувство по отношению к Украине Владимир Владимирович уже насытил. Есть версия, что из Крыма, из этой священной для него Корсуни, от которой был отлучен почти 25 лет, он уйти не в силах, да и народ ему этого не простит. А вот из Донбасса, о котором не сохранилось упоминаний в исторических летописях, ему предлагают убраться и всех своих Моторол оттуда забрать. Иными словами, если вспомнить классические примеры, Путину сулят Австрию, но просят оставить в покое Судеты.
Это максимальная цена, которую со своей стороны, наверное, готов заплатить Запад и – по умолчанию – Киев. Это цена для любого нормального политика вполне вроде бы приемлемая, ежели слово “нормальный” здесь вообще уместно. Особенно как вспомнить, сколько русской православной крови уже пролито в Украине, и учесть, сколько еще прольется, если оккупация Донбасса и гражданская война в этом регионе продлятся на неопределенный срок.
Однако Путин с этим предложением не согласен, и тут корень всех бед. Для него невыносима сама мысль о том, что с ним обращаются будто с каким-нибудь Милошевичем, Саддамом или Каддафи, наказывая санкциями. Еще он боится попасть в ловушку, забрав своих “ополченцев” из Донбасса: слишком уж явной станет кремлевская ложь о национально-освободительном движении, самозародившемся в этих местах. Хотя самой лжи, разумеется, не стыдится. Он побаивается самых радикальных из своих соотечественников, которые сочтут его национал-предателем, который “слил Донбасс”. Крайне беспокоится о том, что со временем ему напомнят про Крым. А главное, Путин по характеру своему патологически не склонен к компромиссам, которые рассматривает как слабость.
Сохранять лицо ему ни к чему.
Поэтому война продолжается, и всякое обострение конфликта чревато полноценной бойней, и в пацифистских с виду речах пресс-секретаря сквозят угрозы. Обозленный санкциями, Путин, вероятно, колеблется между интервенцией как способом окончательно заморозить Россию и порвать с Западом и медленным удушением Украины, чья экономика рушится под бременем военных расходов. Причем куда быстрее, нежели российская экономика под бременем санкций, и эту арифметическую задачку Путин для себя уже решил. Хронику его метаний можно отследить, читая пресс-релизы и прочие заявления официальных лиц. Вот вчера был такой день, что Песков выразил крайнюю обеспокоенность.
Однако из этого все-таки не следует, что уже сегодня Путин введет войска на Украину, огорчая легковерного партнера Олланда, которому он пообещал войска не вводить. Впрочем, это может случиться в любой другой день, когда Владимир Владимирович вновь ощутит крайнюю обеспокоенность или просто сочтет, что пришла пора вступиться за Моторолу, как зимой прошлого года он решил, что настало время присоединять Крым. О том, что происходит в голове национального лидера, неведомо самому проницательному эксперту, ибо связь с реальностью – это как деньги или там совесть. Либо она есть, либо ее нет. А если эта связь утрачена навсегда, то чувство крайней обеспокоенности человек может испытывать по два раза в день – и в строгом соответствии с этими циклами мир зависает на волоске.
Илья Мильштейн
