Донбасс максимально насыщен военной техникой. Все подготовлено к военной операции, но Путин все-таки в последний момент пытался избежать ее и договориться с Западом
Во что может вылиться унижение, которому подвергся Владимир Путин в Австралии, в интервью НВ проанализировал политолог и публицист Андрей Пионтковский
– Как бы вы подвели итоги визита Путина в Австралию?
– Итогов два: один содержательный и один стилистический.
Содержательный – целью предпринимаемых им попыток контактов с западными лидерами и в Пекине, и в Брисбене было заключение так называемой большой сделки. Проекты такой сделки накануне Саммита были вброшены в информационное пространство всеми агентами Кремля. Начиная от Генри Киссинджера в серии его статей и интервью, включая последнее интервью Der Spiegel, где на заключительный вопрос «Ну что же мы должны Украине указывать, что она должна сделать?» Киссинджер отвечает «А почему бы нет?». И кончая каким-нибудь Марковым. Везде целая серия планов урегулирования того, что Путин называет украинским конфликтом. Суть была одна и та же: Запад, мировое сообщество, со своей стороны де-факто признает то, что произошло с Крымом, а Россия со своей – поддерживает территориальную целостность Украины, но без Крыма.
Ясно, что Путин просто торгует воздухом. Потому что он не собирается аннексировать Лугандонию. Цель Лугандонии – быть такой раковой опухолью внутри самой Украины, препятствуя ее европейскому развитию и распространяя хаос и дестабилизацию.
Кроме того, идут намеки разменов по другим политическим вопросам. Например, если вы согласитесь с нами по Украине – мы поддержим вас по Ирану. Тут, опять же – тот же самый воздух, потому что Иран и с Америкой сделку не заключит, исходя из его собственных интересов. И Путин тут ни при чем – он там таким влиянием не пользуется.
И итог Брисбена: Запад не то что саму сделку, а даже разговоры о ней отверг.
Ну а в центре массового внимания СМИ – подчеркнуто презрительное отношение лидеров Семерки, которая была внутри этой Двадцатки. Да и никто из остальных членов Двадцатки особо навстречу Путину не бросался.
Апофеозом этого символизма был одинокий Путин сидящий за завтраком в саду. И никто не подсаживался к нему за столик.
Ну и вообще они решили его проучить. Мы же знаем, как он ведет себя все эти годы: он всюду опаздывает, Британская королева его на пороге Букингемского дворца ждала минут 20. Вот тут тем же ему отплатили и Кэмерон, и Обама. Вообщем Запад дал понять и по существу, и по форме, что с этим человеком он больше ни о чем договариваться не будет.
– Какие теперь варианты у Путина? Как он дальше действовать будет?
– Почему он так форсировал эту попытку большой сделки? Вам лучше, чем мне, известно, что концентрация российских сил и так называемых сепаратистов в Донбассе – закончена. Этот регион максимально насыщен военной техникой и живой силой. Все подготовлено к наступательной военной операции, но Путин, понимая все риски и негативные последствия этой операции, все-таки в последний момент пытался избежать ее и договориться с Западом.
Он находится в тяжелом положении со всех флангов. Он понимает, что даже ограниченная наступательная операция – даже не наполеоновские планы дойти до Киева или до Чопа, а хотя бы Мариуполь и коридор в Крым – связана с огромными потерями и ужесточением и так уже карающими российскую экономику санкций.
Чисто в военном плане это неизбежные большие потери российских войск. Августовская операция, довольно успешно развивавшаяся для Путина, и была остановлена, в том числе потому, что потери уже превышали уровень социального порога отторжения. Похороны [российских солдат] нельзя скрывать вечно. Речь же идет о сотнях, возможно, тысячах погибших военнослужащих. Новая операция может возрасти до десятков тысяч, и это тоже Путин понимает.
Но, с другой стороны, отстать от Украины, слезть с нее, — это для него будет потеря лица после такой полугодовой шовинистической кампании во всех СМИ. Поэтому он находится в тяжелом положении. И мне кажется, что он все-таки выберет вариант какой-то военной акции. Опять же – не до конца сжигая мостов. Опять не будет признано, что это российские войска, а какой-то ответ армий ДНР/ЛНР на провокации украинской военщины. Думаю, в самое ближайшее время что-то подобное произойдет.
– Какой может быть реакция Запада на это? И не слишком ли поздно Запад решил демонстрировать Путину свое презрение?
– Поздно или не поздно – Запад трудно раскачать. И их тоже надо понять – они привыкли спокойно жить. Многие их критиковали, считали санкции недостаточно жесткими. Но, выяснилось, что наша российская экономика-путиномика настолько уязвима, что даже те санкции, которые были приняты, нанесли существенный ущерб. Дальнейшее ужесточение этих санкций – это, например, отключение российской банковской системы от мировой, или если Германия откажется от импорта энергоресурсов и полностью обрушит российскую экономику. У Запада есть эти возможности, и это достаточно серьезные угрозы, которые Путин понимает.
Еще раз скажу – большая война вызовет отторжение в русском обществе. Даже на этой волне шовинизма вы видели два марша антивоенных в Москве весной и в сентябре. Они были достаточно масштабными. Сторонники Путина, например, ничего подобного самостоятельно, без использования админресурса – своза на автобусах рабочих, студентов – не могли продемонстрировать. Несмотря на все усилия пропаганды, война с Украиной крайне непопулярна в российском обществе. Последствия для Путина будут самые негативные.
– Те есть его загнали в угол, из которого, по сути, выход – лишь эскалация?
– Он будет продолжать свою игру. Но в эту ложь уже никто не верит, кроме него самого и его пропаганды. Есть масса свидетельств того, что в Донбассе действуют регулярные российские части.
Тот прием, который он получил в Брисбене, был шоком для него. И он сейчас находится в состоянии такого холодного бешенства, которое так или иначе должно получить выход в военной акции в Украине и, думаю, в каких-то жестких репрессиях здесь в России. Ни для кого не секрет в Москве, что ФСБ составило список из трех с лишним тысяч человек только по Москве и Петербургу, которые должны быть интернированы для предотвращения угрозы уличных беспорядков. Любая попытка протестовать будет интерпретирована как разжигание уличных беспорядков, и эта мера будет приведена в действие.
Но опять же в стратегическом плане эта мера только ухудшит позиции Путина. Он всем принесет очень большие неприятности: и вам и нам и, не дай Бог, всему миру. Не случайно одним из инструментов его гибридной войны является беспрерывный шантаж использования ядерного оружия, так что неприятности он принесет еще много. Но, мне кажется, стратегически он уже обречен – он сам себя загнал в этот украинский капкан из которого выхода нет.
– Может ли он использовать ядерное оружие, как бы это не звучало сейчас фантастически?
– Угрозы идут прямо. Вот, например, есть такой очень солидный военный обозреватель Дмитрий Тренин [центр Карнеги, бывший офицер ГРУ], он очень популярен на Западе – он еще несколько месяцев назад сказал в интервью Financial Times, что если Запад начнет поставлять Украине современное оружие, то Москва вынуждена будет использовать ядерное оружие. Этот шантаж – не забывайте, что мы ядерная держава – направлен на то, чтобы запугать Запад. Чтобы тот не оказывал поддержку Украине. Этот шантаж продолжается непрерывно.
