Не надо иметь много ума, чтобы обвинять Путина. Гораздо больше усилий требуется, чтобы вникнуть в логику его действий: он принял исторический вызов Запада, но дал на него неправильный ответ. Либеральная же оппозиция настолько увлеклась борьбой с Путиным, что вообще выпустила из поля зрения тему национальных интересов
К политической катастрофе, как правило, приводит безукоризненная цепочка логически выверенных и беспристрастно просчитанных шагов безупречно компетентных людей…
Однако доминирующими тенденциями в интерпретации нового курса Кремля стали психологизм и мистицизм. В той или иной форме большинство критически настроенных граждан склоняется к гипотезе о войне как об «иррациональном выборе» российский власти — не обусловленном никакими объективными причинами волюнтаристском решении, объяснение которого находится скорее в области психоанализа, чем анализа экономического или политического. Расхождения возникают лишь в вопросе о том, как много человек «сошло с ума» — один, целая группа или вся страна.
Однако у войны с Западом есть не только субъективные (о чем много говорят), но и объективные причины. Она возникла из клубка экономических и политических противоречий в отношениях России и Запада, которые накапливались десятилетиями, не находя своего разрешения, и которые прижатый давлением Запада к кремлевской стенке Путин решил разрубить «новороссийским мечом», как гордиев узел.
Нужно ли убивать ракового больного?
Спасать Россию — все равно что лечить лихорадку Эбола в Центральной Африке: не так страшен вирус, как невежество. Отношение к украинской войне раскололо общество. Публичные дебаты все больше напоминают кафкианскую дискуссию у постели ракового больного: «прогрессивные» доктора предлагают немедленно убить пациента, чтобы уничтожить опухоль, а деревенские родственники не пускают их к постели умирающего, говоря, что гордятся «самой лучшей на свете опухолью». Россия тем временем лежит, распростертая между либералами и националистами, как больной на полотнах Гойи.
Хорошей новостью для русских националистов является то, что Россия вовсе не сошла с ума, как это кажется многим порядочным людям, а пытается таким весьма спорным и диким образом защитить свои национальные интересы. И в этом, а не только и не столько в эффекте от деятельности контролируемых властью средств массовой информации, кроется разгадка тайны пресловутых «86 процентов», голосующих за войну, за власть и «за все хорошее против всего плохого». Списывать сегодняшние общественные настроения исключительно на пропаганду — значит заниматься успокоительным и бесполезным либеральным самообманом. Плохая новость для националистов, однако, состоит в том, что затеянная ради национальных интересов война на Украине — это самый неудачный и практически самоубийственный способ их защиты.
Негативное отношение к существующему в России политическому режиму (разумеется, у тех, кто к нему относится негативно) не должно заслонять видение того, что Россия, как и любое другое государство в мире, имеет определенные экономические, геополитические (в том числе военные) интересы, которые не совпадают с интересами других государств, и, соответственно, имеет право предпринимать активные усилия по их защите.
Представления о том, в чем в данный конкретный момент времени состоят национальные интересы России, о возможных и допустимых способах их защиты, а также об их сравнительной эффективности, могут существенно различаться. Но это не значит, что сами по себе национальные интересы России могут быть проигнорированы в рамках общественной дискуссии как нечто второстепенное и несущественное. А именно это сегодня происходит. Чтобы дискуссия была продуктивной, надо начинать разговор с вопроса о национальных интересах России, а не заканчивать им. Только в этом случае у «докторов» и «родственников» появится шанс услышать друг друга.
Удар по солнечному сплетению
Просматривая книги на стенде крупнейшего лондонского магазина Waterstonе, я наткнулся на интересную брошюрку по истории Великобритании. Автор перечислял события, которые стали краеугольным камнем формирования национального самосознания современных британцев, — кстати, этих событий оказалось не так много, как мы могли себе бы вообразить. Разумеется, все начиналось с Билля о правах. Но было там и создание национальной системы здравоохранения после Второй мировой войны (большевики создали ее в России за несколько десятилетий до этого).
Последним пунктом значилась победа в войне с Аргентиной за удержание под британским контролем далеких Фолклендских островов. Это было для меня несколько неожиданно.
Украина является крайне чувствительной, можно сказать — критически важной зоной сосредоточения российских экономических, политических и военных интересов, и имперский синдром, хотя и присутствует в поведении Кремля, отнюдь не является единственным и даже доминирующим мотивом его поведения. Украина так же важна для России, как Ближний Восток для США, и куда важнее, чем уже упомянутые выше Фолклендские острова для Британии. Можно сколько угодно не любить Путина, но трудно оспорить тот факт, что любое, даже самое либеральное и демократическое русское правительство, будучи поставлено перед фактом присоединения Украины к экономической системе Европейского союза, оказалось бы в весьма затруднительном положении.
Россия и Украина во многом продолжают оставаться частью единой экономической системы (хотя формально их экономики независимы). Дело в том, что разделение советских экономических «сиамских близнецов» на практике так окончательно и не произошло. Поэтому все, что происходит с экономикой Украины, способно очень болезненно сказаться на состоянии экономики России — и наоборот, кстати, тоже. Подключение Украины, пусть даже только частичное, к экономике Евросоюза действительно создает головную боль для России. Это реальная проблема, а не «отмазка».
Нет ничего удивительного в том, что Кремль в этих условиях поделился «своей болью» с другими.
Конечно, вызывает возмущение, что Москва использовала это обстоятельство как предлог для военной агрессии и произвела под этим предлогом аннексию Крымского полуострова. Но это не значит, что само по себе это обстоятельство теперь должно замалчиваться. Как не должно замалчиваться и то, что потенциальная угроза размещения военных баз НАТО на территории Украины ни одним политическим руководством России (будь то Путин или Ходорковский) проигнорирована быть не может. НАТО перестанет быть проблемой для России только в одном случае — если Россия в НАТО вступит. Но об этом речи пока не идет.
Украина — это не просто зона повышенного внимания со стороны России. Это солнечное сплетение российских национальных интересов. Так или иначе, но в нынешнем формате Россия без Украины существовать не может. Было серьезным упущением со стороны США и Евросоюза (и тем более самой Украины) предположить, что Россия отреагирует на смену Украиной своей политической ориентации в том же ключе, как она отреагировала на действия Запада на Балканах или на Ближнем Востоке. В принципе, реакцию России можно было просчитать, но этого сделано не было, потому что на Западе сложилось весьма стереотипное представление о России как о заурядной автократии.
Слабые начинают и проигрывают
На протяжении всех двадцати пяти лет посткоммунизма Запад медленно, но последовательно «отжимал» Россию от участия в решении крупных международных проблем, в том числе тех, где Россия имела свой собственный существенный интерес. Ни на Балканах, ни в Ираке, ни в Ливии, ни в Сирии российская точка зрения не была принята во внимание. Я не затрагиваю здесь вопрос о том, была ли эта точка зрения правильной или даже просто адекватной, — я лишь констатирую неоспоримый факт, что ею пренебрегли.
Выяснилось, что гораздо легче сломать «железный занавес», чем научиться жить без него. Россия оказалась неконкурентоспособной по отношении к Западу в условиях свободного рынка. Существует точка зрения, и она не лишена оснований, что война России с Украиной есть реакция на украинскую революцию. Это и так, и не так одновременно. Революция была лишь поводом к войне. Украинский блицкриг Запада стал последней каплей, упавшей в море русских обид, после которой оно вышло из берегов. Настоящей причиной войны является хронический конфликт России и Запада, суть которого сводится к тому, что Россия, экономически и политически давно пересевшая из первых рядов партера в амфитеатр мировой политики, считает, что находится не на своем месте, а Запад не видит уважительных причин, по которым он должен продолжать держать в партере государство, неспособное оплатить полную стоимость билета.
Война началась не столько от избытка сил, сколько от их недостатка. Это отчаянный демарш слабого против сильного. В формате открытой экономики Россия просто не в состоянии эффективно защитить свои экономические и политические интересы в Украине. Если Украина действительно станет свободной экономической площадкой, Россия, скорее всего, в течение нескольких лет будет из Украины вытеснена. При определенных условиях Украина может даже превратиться в плацдарм экономической экспансии ЕС на внутренний российский рынок, о чем политическое руководство России не устает повторять. Кроме того, России станет гораздо труднее вести с Украиной традиционный спор о ценах на энергоносители. Украина и раньше пыталась использовать свое уникальное положение страны-транзитера для того, чтобы получить газ с дисконтом. В одной связке с ЕС она, безусловно, будет делать это эффективнее.
Украинская революция лишила Путина комфортной возможности и дальше ничего не предпринимать. Перед ним возникла дилемма: либо сделать Россию действительно сильной, то есть конкурентоспособной, проведя глубокие экономические и политические реформы, либо, ничего не меняя внутри страны, отбросить Запад от русских границ при помощи военной силы и спрятаться за «китайской стеной». Кремлевские войны — это имитация ответа на исторический вызов, способ уйти от решения насущных вопросов внутренней политики. Ирония истории состоит в том, что Путину оказалось намного проще начать «горячую» войну, чем войну с кооперативом «Озеро».
Либерализм и национальные интересы
Не надо иметь много ума, чтобы беспрестанно обвинять Путина. Гораздо больше усилий требуется, чтобы вникнуть в логику его действий. Он понял и принял исторический вызов Запада, но дал на него неправильный ответ. Вместо того чтобы осуществить глубокую модернизацию России и повысить ее реальную конкурентоспособность, он решил остановить историческое время и отгородиться от Запада «вежливыми людьми». Россия стала похожа на рыбу-черта — в целом довольно мелкого и не очень опасного хищника, — которая легла на дно и устрашающе раздулась. Она отчаянно жжет авиационный керосин, посылая к далеким берегам свои бомбардировщики, чтобы отпугнуть «стервятников» от своих границ. Но никто не пугается. Воевать с Россией и так никто не будет — будут ждать, пока кончится керосин.
Путин — не Сталин. Войны, которые вел Сталин, были частью его жестокой программы модернизации России, а войны, которые ведет Путин, являются их заменой. У Путина пока нет ни сталинского замаха, ни сталинской одержимости, ни сталинской идеологической и психологической базы. Путин не великий инквизитор, а великий имитатор, который создает иллюзию исторической жизни в зацветшем болоте. Он проводит спиритические сеансы, взывая к духам умерших эпох (причем всех сразу — Московии, Империи и СССР), в надежде получить помощь из загробного исторического мира. Но духи прошлого не умеют делать микрочипы, необходимые для современного оружия.
Война может вывести Россию на непродолжительное время на плато стабильности. Но в долгосрочной перспективе шансов удержаться на этом плато без технологического рывка у России нет. А технологический рывок без эффективно работающих государственных институтов невозможен. Конечно, чисто теоретически Путин мог бы стать «великим инквизитором», но для этого он должен вслед за Ли Кван Ю посадить за решетку всех своих ближайших друзей. Причем поскольку Россия — не Сингапур, то их вряд ли будет всего двадцать шесть. Если это случится, то это будет уже совсем другая история. Но пока это также выглядит маловероятным.
Путин выбрал вариант ответа на вызов, выгодный не столько России, сколько правящему режиму. При этом он сумел убедить большинство населения в том, что интересы России и интересы режима полностью совпадают, обеспечив себе таким образом беспрецедентную общественную поддержку. Как это ни парадоксально звучит, но сделать это ему не составило никакого труда. И причина вовсе не в гениальности Путина, а в недальновидности, эгоистичности и догматичности либеральной оппозиции, продолжающей дискутировать на тему об отношении к русскому национализму, вместо того чтобы встать во главе национального движения.
Либеральная оппозиция настолько увлеклась борьбой с Путиным, что в пылу борьбы вообще выпустила из поля зрения тему национальных интересов России, оставив их защиту «ненавистному режиму». Она не просто отрицает выбранный Путиным вариант ответа на вызов (в чем с нею можно согласиться), но ведет себя так, как будто никакого вызова вовсе не существует.
В России господствует целомудренный либерализм, для которого Россия существует в экономическом и политическом вакууме, наполненном флюидами любви и взаимопомощи (но это невозможно не только в мире реальной политики, но и согласно законам физики). А реальный мир с его жесткой конкуренцией и борьбой за рынки, ресурсы и влияние полностью выпал из либерального дискурса.
В результате Путин оказался на уступленном ему без боя политическом поле практически вне конкуренции (все нелиберальные оппозиционные группы к нему в данный момент примкнули). В то время как Кремль под предлогом войны произвел экстренную социальную мобилизацию русского общества, либеральная оппозиция продолжает настаивать на его немедленной «демобилизации». Нет ничего удивительного в том, что она остается не понятой своим народом. Население инстинктивно чувствует угрозу и инстинктивно предпочитает того, кто предлагает ошибочную стратегию защиты, тому, кто не предлагает ничего.
Абстрактные рассуждения о свободе при этом мало что дают. Идеологи «русского либерализма» ведут себя сегодня так, как будто не было никаких «90-х» с их поддержанной Западом варварской приватизацией, с развалом экономики и государственно-правовых институтов, криминализацией общественной и государственной жизни, разгромом систем образования и здравоохранения. Но они были, и все вышеперечисленное было сделано именно под лозунгом строительства демократии и свободного рынка. Глупо и недальновидно рассчитывать на то, что у общества память такая же короткая, как у «креативного класса».
Все «миротворческие» усилия будут утекать в песок до тех пор, пока объективные причины, приведшие Россию к войне с Западом (на данный момент — в «украинском формате»), не будут проанализированы беспристрастно и честно во всей их сложной неоднозначности. Когда рушится мир, будь то в семье или на планете, не бывает одной виноватой стороны. Клин клином выбивают — либеральная оппозиция либо должна предложить свою программу национальной мобилизации, альтернативную путинской, либо будет вынуждена навсегда сойти с исторической сцены.
Владимир Пастухов
