Ряд комментаторов называют протесты на Украине показательным для сегодняшней Европы проявлением шовинистического национализма. Другие, напротив, видят в демонстрантах борцов за демократию, выражающих чаяния широких слоев украинского общества.
“Реальность, которую рисуют существующие исследования и результаты общественных опросов, гораздо сложнее, чем два этих противоборствующих подхода”, – пишут политологи Кит Гарден (Американский университет в Вашингтоне) и Люкан Уэй (Университет Торонто) в блоге на сайте The Washington Post.
Во-первых, нет данных, подтверждающих, что большинством протестующих движет радикальный национализм или шовинизм. Согласно соцопросам, проведенным в начале декабря и в конце января, следует предположить, что главным мобилизационным фактором стало недовольство отказом Януковича от ассоциации с ЕС, а наиболее объединила оппозицию его попытка расправиться с демонстрантами, говорится в статье.
“Однако заявлять сегодня о том, что на Украине правые националисты представляют собой “малый сегмент” протестов, также было бы ошибочно”, – подчеркивают Гаден и Уэй.
Как известно, протестное движение возглавляют лидеры трех оппозиционных партий, одна из которых – “Свобода” – несомненно, является праворадикальной. До 2004 года она носила название “Социал-националистическая партия Украины” и использовала неонацистскую и эсэсовскую символику. В 2004 году название и символика изменились, но глава партии Олег Тягнибок продолжил призывать к борьбе “с москальско-жидовской мафией, которая сегодня руководит на Украине” и превозносить бойцов Украинской повстанческой армии (УПА), которые в годы Второй мировой “боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с жидвой и с другой нечистью, которая хотела забрать у нас наше украинское государство”, цитируют авторы.
Члены партии “Свобода” также не скрывают своего преклонения перед созданной в период между двумя мировыми войнами Организацией украинских националистов (ОУН). В декабре “свободовцы” устроили на Майдане факельное шествие, чтобы почтить память лидера ОУН Степана Бандеры, говорится в статье.
“Открытое возвращение к песням, слоганам и символике националистических движений 1930-1940-х годов, стремившихся построить этнически чистое национальное украинское государство, свободное от русских, евреев и поляков, стало одним из главных отличий текущих протестов от “оранжевой революции” 2004 года”, – обращают внимание исследователи.
Можно ли, тем не менее, назвать украинское протестное движение продемократическим? Ответ “да” напрашивается сам собой, ведь оно выступает против авторитарных замашек президента-автократа. Однако последние исследования призывают не смешивать слова политических лидеров и аналитиков о “демократических преобразованиях” и мотивацию людей на улицах.
Декабрьский опрос показал, что меньше 20% протестующих мотивированы “покушением на демократию” и “угрозой диктатуры”. Другими словами, не следует приравнивать борьбу с недемократическим режимом к поддержке демократии, поясняют политологи.
Более того, сами протесты отнюдь не отражают взгляды большей части украинского общества. “Утверждения, что “протестное движение в целом отражает взгляды всего населения Украины, от мала до велика”, не находят существенного подтверждения”, – констатируют ученые: качество и результаты опросов, проведенных в последние два месяца, разнятся, но ни один из них не показал, что протесты пользуются поддержкой большинства населения.
“С учетом того, что рейтинг Януковича существенно ниже 50%, неспособность протестующих заручиться большей поддержкой удивляет”, – отмечают эксперты. В качестве одной из причин они называют неприятие украинским большинством антироссийской риторики и западноукраинского национализма.
“В заключение хотелось бы отметить, что мы всегда должны с недоверием относиться к заявлениям о том, что протестующие говорят “от имени народа”. Мы должны быть еще недоверчивее, если речь идет о народе Украины, – пишут Гарден и Уэй. – Если 20 лет научных исследований и соцопросов чему-то нас научили, так это тому, что Украина – государство, глубоко разделенное буквально по каждому вопросу, затрагивающему отношения с Россией или Западом, и глубокая историческая разобщенность продолжает сказываться на современной политике”.
