Через два часа после теракта на волгоградском вокзале власти сообщили, что установили личность террористки-смертницы.
Правоохранительные органы поведали журналистам ее имя, краткую биографию и даже то, что она была замужем за двумя чеченскими боевиками, которых уже нет в живых, пишет Маша Гессен в блоге The New York Times.
Россияне поступили так же, как и все остальные на их месте: они вбили имя преступницы в поисковик и изучили ее странички в соцсетях. Вскоре на странице предполагаемой шахидки “Вконтакте” появилось обращение: “Уважаемые россияне, я не понимаю зачем вы мне пишите всякую ерунду, я жива и здорова, никакой теракт не совершала, оставьте меня в покое”.
Неизвестно, эту ли женщину имели в виду следователи или какую-то другую, но надежда на то, что власти прояснят этот вопрос, были разрушены: было объявлено, что теракт совершил мужчина. Затем поступило сообщение о том, что в нем участвовали и мужчина, и женщина.
“Подобные коммуникационные неудачи сопровождают каждое крупное событие в России. В их основе лежит развившийся почти за век порыв солгать. С самых первых дней существования Советского Союза докладывать о хороших результатах было куда важнее, чем действительно их получать”, – объясняет автор статьи.
“За те годы, что Владимир Путин управляет Россией, вновь появилось советское сочетание беспомощности и показухи, – констатирует Гессен. – Растущий без остановки аппарат госслужащих не смеет и шагу ступить без указа старшего по должности. Но, как и их предшественники, они точно отвечают ожиданиям и всегда готовы сказать то, что общество жаждет услышать”.
“Они знают, что, если доложат об установлении личности террориста, кто-то другой со временем сообщит об аресте его сообщников, а позднее кто-то еще передаст, что пособники предстали перед судом, и все вместе они продвинутся по службе, потому что якобы сделали жизнь в стране безопаснее”, – говорится в статье.
“Это происходит каждый раз, когда в России в общественном месте взрывается бомба, то есть раз в несколько месяцев”, – заключает Гессен.
