В редакцию пришло письмо от жительницы города Первомайска Николаевской области Оксаны Красёвой. В нем женщина рассказывает о том, как недавно потеряла мать. Она уверена, что произошло это по вине врачей первомайской больницы.
Ниже приводим текст письма без изменений.
Долго не решалась написать. Очень больно. Все началось 11 сентября. Мама, как обычно, проснулась, пошла на работу (я предприниматель, она мне помогает), но в 10-ть утра позвонила и попросила вызвать «скорую». Я примчалась за 7 минут, она лежала, кричала от боли. Скорая приехала через 55 минут, и тут я совершила первую ошибку: не стала добираться в больницу самостоятельно. А нужно было сразу в «районку», жила она в 113-м доме на ул. Одесской. Но я верила медикам и ждала.
Приехала бригада, сделали 2 укола и повезли нас в центральную городскую больницу. В приемном покое оказали помощь, приняли, сделали УЗИ, которое показало камень в почках. Маму определили к лечащему врачу Москалю. Два дня он проводил лечение, затем привел онколога, Гладя. Как он пояснил, по результатам анализов камней в почках нет, и он не знает, что делать. Я напомнила о том, что проводилось УЗИ, на что получила ответ: камни показывают всем подряд.
Пришлось делать рентген кишечника. Гладь позвал меня и сказал, что у мамы опухоль прямой кишки. Представьте мое состояние! Это страшно, но дальше стало еще страшнее. Сразу назначили капельницы на полторы тысячи в день, в аптеке только головой покачали – мол, онколог всем назначает одно и то же. Как вы понимаете, все оплачивается, помимо благотворительной помощи, еще и материальными поощрениями врачей. Маму стали готовить к операции. Пока там лежала с ней, наслушалась ужасов, что у каждого второго диагностируют рак. Капельницы маме продолжали ставить, диагноз установлен без биопсии и томографии. Позвали еще одного врача, он сказал, 80 % – по анализам и снимку, опухоли нет. Но Гладь настаивал на своем, очень не хотел, чтобы мы делали УЗИ почки. Его уверенность в диагнозе и меня заставляла поступать так, как говорили. Но все-таки я повезла маму в районную больницу, сделали УЗИ, врач сказала – 10 мм камень в мочеточнике, срочно надо его извлекать. А у мамы уже ноги отекают, еле ходит. Я возвращаюсь в больницу, показываю Гладю результаты, но он сказал, что обязательно нужно пройти колоноскопию. Маме плохо, давление 180, температура 39,9, искусственно сбивают и делают колоноскопию. Это – моя очередная ошибка. Но я верила, что мне дают указание квалифицированные врачи. После колоноскопии Гладь мне равнодушно сказал: «Я ошибся». Я спросила: «Зачем вводили препараты, которые приостанавливают рост раковых клеток?» Но к тому моменту из записей это все таинственным образом исчезло. Сутки мы оставались без лечащего врача, уролог резко ушел в отпуск. Наконец, нас взял Анатолий Андреевич Проданов. Сделали рентген почки, подтвердивший камень, мама отекает, ей продолжают ставить капельницы – по 8 капельниц в день, пока врач не сообщил, что отказали почки. Чтобы ехать в Николаев, пришлось снова стабилизировать давление и собирать анализы. Маме снова стали что-то капать, ей становилось хуже. Медики требовали от меня рассказа, после каких препаратов маме становится хуже. Но я же не врач! Для меня все системы одинаковые, я далека от медицины. Столько времени и столько денег «на карман»…
27 сентября снова подскочило давление, маму забрали в реанимацию. Мне не раз говорили, что если бы мы попали в «районку» – остались бы живы. Сутки в реанимации ставили капельницы, я только сидела и слышала, как мама кричит, но ничем помочь не могла. Утром 28 сентября вышел врач и сказал, что не видит смысла дальше капать – камень закрыл мочеточник и пошла интоксикация организма. Наконец, вызвали Некрасенко, санавиацию из Николаева. А Некрасенко заявляет: «Почему довели свою маму до такого состояния?» Мы опоздали. 28 сентября в 13.30 мама умерла. Я была под реанимацией. Платила за то, чтобы ее спасли – но ее убили. Как мне потом объяснили, для спасения достаточно было разрезать мочеточник, вывести интоксикацию и ехать дробить камень. Но тогда я верила врачам настолько, что доверила им любимого, родного человека. А они не смогли разобраться в таком распространенном диагнозе. Это я сейчас понимаю, что человек, которому поставили страшный диагноз, находится в шоке, из него можно больше вытянуть. Я уверена, что сейчас в истории болезни нет и следов введенных на основе неправильного диагноза препаратов. Но у меня есть еще одно доказательство, которое я предоставлю суду. Я пишу для того, чтобы хоть кому-то помогло мое письмо, это все, что я пока могу сделать. Люди, бойтесь обращаться к врачам, прослывшим нечистыми на руку, к «черным докторам». Я не знаю, почему такие случаи покрываются руководством. Но если хотите жить – уносите ноги от врача, который поставил страшный диагноз «на глаз».
Я не раз думала, почему так поступила. Я была готова ехать с мамой на операцию в Киев или Николаев, но верила, что уж капельницу назначить тут сумеют правильно. Оказалось, что нет. Сегодня вас это не касается, а завтра будет поздно! Моей маме был 71 год, ее звали Хатамова Анна Илларионовна, очень подвижная и жизнерадостная, ничем не болела, педагог, выучила не одно поколение людей, любила море и жизнь.
Мамочка, прости меня, что я позволила тебя убить. Вечная тебе память. Я очень тебя люблю. Твоя дочь.
