Двести лет назад Наполеон начал войну с Россией, закончившейся его - для многих неожиданным - разгромом
Что было главной причиной поражения: народ, зима иль русский бог?
В год двухсотлетия русской кампании Наполеона, закончившейся разгромом “великой армии”, в Германии выходит множество книг, рассказывающих об этом походе. Это и монографии немецких историков, и переводы, и переиздания, многостраничные научные труды и популярные издания. Их авторы задаются тем же вопросом, что и Пушкин в “Евгении Онегине”:
“Гроза двенадцатого года
Настала – кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?”
Кость, брошенная Наполеону
Что же все-таки было причиной поражения “великой армии” Наполеона? Однозначного ответа не дает никто. Одни считают, что главную роль сыграла плохая подготовка к русской кампании, чрезмерная самоуверенность Наполеона и суровость российского климата (“зима”). Другие историки особо выделяют храбрость русских солдат и небывалый патриотический подъем (“остервенение народа”). Третьи с восхищением пишут о блестящей тактике Барклая-де-Толли и позже Кутузова, не вступавших в решающую битву и выматывавших противника вплоть до Бородина. Так, Адам Замойский (Adam Zamoyski) называет решение “бросить кость” Наполеону, отдав ему Москву, “блестящим”. Четвертые возражают, что называется, по всем пунктам, кроме стойкости русской армии (ее не оспаривает никто).
Холода в 1812 году начались действительно раньше, чем обычно, – в октябре. Но судьба наполеоновской армии к тому времени была решена. Ее остатки уже отступали в совершенном беспорядке из Москвы. Катастрофа разразилась намного раньше – в сущности, еще до Бородинского сражения. Готовя поход в Россию, Наполеон, конечно, учел некоторые российские особенности, но далеко не все.
Ни такой плотности населения, как в Центральной и Западной Европе, ни такого высокого, как там, уровня жизни в России не было. Нищие крестьяне и немногие, тоже не слишком богатые, помещики прокормить сотни тысяч наполеоновских солдат не могли. Едва расположившись на ночлег, те сразу отправлялись на поиски провианта, обирая местное население до нитки и вызывая ненависть к себе, которая скоро аукнулась “дубиной народной войны”.
Дураки и дороги?
Плохие дороги и огромные расстояния привели к тому, что заготовленные заранее обозы остались далеко позади “великой армии”. Многие из них застряли в Польше и Литве. Достаточно сказать, что в начале 1813 года русская армия, уже наступая и гоня французов, только в Вильне захватила четыре миллиона порций хлеба и сухарей почти столько же мяса, спирт, вино, тысячи тонн обмундирования и различного военного снаряжения. Все это было заготовлено французами для русской кампании, но так и не дошло до боевых частей.
Падеж кавалерийских и артиллерийских лошадей, которым, как и людям, приходилось рассчитывать только на подножный корм, имел колоссальные масштабы. Несколько десятков тысяч лошадей не дошли даже до Смоленска, что в значительной степени ослабило наполеоновскую армию.
Кроме того, ее косили тиф и различные инфекционные заболевания. Боевой дух упал уже в первые недели кампании, количество больных исчислялось десятками тысяч. Незадолго до Бородинского сражения было установлено, что от 400-тысячной армии в строю осталось всего 225 тысяч человек. Легкая кавалерия, например, потеряла половину своего состава. А по подсчетам французских квартирьеров, которые приводит в своей книге “Россия против Наполеона” Доминик Ливен (Dominic Lieven), только в первые полтора месяца из армии Наполеона дезертировали 50 тысяч человек.
Одной из причин массового дезертирства было то, что французская армия лишь наполовину состояла из французов. Многие закаленные в боях ветераны ушли на покой еще в конце 1811 года, их сменили мобилизованные добровольно-принудительно итальянцы, голландцы, немцы, швейцарцы, бельгийцы… Впрочем, как пишет историк Даниэль Фуррер (Daniel Furrer), немало этих “союзников” сражалось весьма храбро. Из 27 тысяч итальянцев только около тысячи вернулись после русской кампании домой. А из 1300 швейцарских солдат около тысячи погибли, прикрывая переправу через Березину во время отступления “великой армии”.
Немцы против немцев
Немцы сражались и на той, и на другой стороне. Германские королевства и княжества были частично оккупированы французами, частично – как Пруссия – вынуждены были под давлением Наполеона и угрозой оккупации стать его союзниками. В русском походе участвовали 30 тысяч баварцев, 27 тысяч солдат и офицеров из Вестфальского королевства, 20 тысяч саксонцев и столько же пруссаков. “Союзникам” из Пруссии, которая незадолго до этого была союзницей России, Бонапарт особенно не доверял, на всякий случай отдав прусскую дивизию под командование французскому маршалу.
Что касается русской армии, то в ее составе был особый Русско-немецкий легион, который формировался, в частности, из гусаров и пехотинцев, перешедших на сторону России уже после вторжения Наполеона. К концу кампании численность легиона составляла почти 10 тысяч человек: два гусарских полка, две пехотные бригады, рота егерей и конно-артиллерийская рота. Командовали частями прусские офицеры, а всем легионом – граф Людвиг Георг Вальмоден-Гимборн (Ludwig Georg Wallmoden-Gimborn).
Еще одна тема, которая особенно занимает немецких историков: кто виноват в пожаре Москвы? Кто поджег ее, когда в Москву вступила армия Наполеона: французские солдаты, генерал-губернатор граф Ростопчин, русские лазутчики? Для Анки Мюльштайн (Anka Muhlstein), автора книги “Московский пожар. Наполеон в России”, нет сомнений: Москву подожгли по приказу Федора Ростопчина, чем тот сам долгое время хвастался. Царь Александр был, кстати, весьма недоволен. Еще бы! В Москве сгорели почти шесть с половиной тысяч домов из девяти тысяч, более восьми тысяч лавок и складов, больше трети церквей. В огне погибли две тысячи раненых русских солдат, которых отступавшие не успели забрать с собой…
Значительная часть книги “Московский пожар”, как и других трудов, рассказывающих о войне 1812 года, посвящена Бородинскому сражению. И тут вопрос номер один: потери сторон. По новейшим данным, французы потеряли 30 тысяч человек (примерно каждого пятого), русские – около 44 тысяч (каждого третьего). К сожалению, в России находятся псевдоисторики, всячески преуменьшающие русские потери и преувеличивающие французские. Кроме того, что это неправда, следует сказать, что это совершенно не нужно. Статистика потерь никак не умаляет героизма участников Бородинского сражения, как и то, что формально его выиграл Наполеон, занявший в результате Москву. Но победа эта была пирровой…
