С момента объявления о своем возвращении в Россию в январе послание Алексея Навального было четким и ясным: Владимир Путин боится, и что его хватка за власть хрупка.
В январе Путин был “стариком”, топающим ногами в своем бункере. Теперь российский президент – “голый император”, корона которого “сползает с ушей”. Как информируют Экономические новости, об этом пишет New Eastern Europe.
Хотя Навальный не утратил способности к ярким образам, за последние месяцы он потерял гораздо больше. Как только он прекратил голодовку в тюрьме и его здоровье начало проявлять признаки стабилизации, Кремль перешел к решительному подавлению его организаций.
Включение региональных избирательных штабов Навального и Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) в список организаций, связанных с террористической деятельностью, достигло того, чего не удалось сделать за годы обысков, арестов, преследований и замороженных банковских счетов. К тому времени, когда постановление было принято окончательно, команда Навального уже приняла решение закрыть свои офисы, бывшие сотрудники быстро дистанцировались от организации, а на всех региональных аккаунтах в социальных сетях “погас свет”.
Это новое состояние событий сильно отличается от бурных событий января, когда арест Навального и последовавшие за ним протесты изображались с почти мессианским благоговением перед человеком, которому якобы суждено свергнуть режим Путина. Сейчас, когда пыль оседает после возвращения Навального, пришло время оценить, стоило ли все это того. К сожалению, трудно утверждать, что стоило.
С треском, а не с шумом
Поскольку Навальный теперь отбывает, возможно, бессрочный тюремный срок в руках режима, который его отравил, а его организации практически уничтожены, не будет ошибкой считать прошедшие месяцы финалом эры Навального в российской оппозиционной политике.
Серьезность последних событий не осталась незамеченной людьми Навального. Когда главные соратники Навального Леонид Волков и Иван Жданов объявили о проведении последнего раунда общенациональных протестов 21 апреля, на фоне ухудшающегося здоровья Навального и грядущего причисления его к “экстремистам”, они назвали это “последней битвой между добром и безразличием”.
Что можно считать “победой” в этой битве, не уточнялось, но ее окончательность была понятна всем. “Если вы не хотите, чтобы страна полностью погрузилась во тьму, у вас есть последний шанс предотвратить это”, – гласило объявление.
Однако когда наступил день протестов, ни одна из сторон не вняла этому. Посещаемость значительно снизилась по сравнению с бурными январскими днями. В Москве почти не было произведено арестов, и власти предпочли сделать акцент в СМИ на снижении численности, а не на жестоком полицейском разгоне.
Нельзя сомневаться в храбрости и стойкости самого Навального, его команды и всех тех, кто был арестован и избит на его протестах. Однако для движения, которое гордится умной стратегией, данному руковоству оппозиции не хватило именно этого, когда это было важнее всего.
Момент на ветер
Навальному и его команде запрещено участвовать в выборах, а государственные СМИ в значительной степени подвергаются цензуре, поэтому в качестве основного инструмента политической агитации они уже давно ограничиваются организацией несанкционированных уличных протестов. Как и везде в мире, протесты в России являются прямым продуктом коллективного возмущения.
В начале января Навальный все еще держал две свои самые сильные карты близко к груди. Первая – его возвращение в Россию, за которым, несомненно, будет пристально наблюдать весь мир и которое закончится его арестом по прибытии. Вторая – разоблачительная статья ФБК о путинском дворце, которая за две недели набрала более 100 миллионов просмотров.
Любая из этих карт сама по себе была способна вывести десятки тысяч россиян на улицы, но Навальный решил разыграть их обе сразу.
Конечно же, российские города наполнились большим количеством протестующих, чем за последние десять лет, многие из которых вышли на улицы впервые. Они были встречены таким же беспрецедентным уровнем насилия со стороны ОМОНа. Журналистов избивали, женщину средних лет пинали ногами, а московская тюрьма Сахарово была переполнена молодыми интеллигентами, поскольку режим сознательно пошел на эскалацию конфликта.
В Украине и Беларуси такое повышение ставок обычно шло на пользу оппозиции, поскольку возмущение умножалось, а в основном аполитичные массы начинали вступать в борьбу.
В России дело обстояло иначе. Оппозиции противостоял государственный аппарат с неограниченными ресурсами, внутренняя армия головорезов численностью 340 000 человек, призванная защищать ее, и вновь обретенный вкус к насилию. Поддерживать динамику на улицах было нелегко.
Но команда Навального даже не пыталась. После того, как второй уик-энд протестов закончился еще тысячами арестов, Волков и его команда свернули акцию, не желая использовать самых ярких и смелых россиян в качестве пушечного мяса. Многие протестующие были разочарованы. Как написал один российский пользователь Twitter, “протесты – это как доменная печь, их нельзя поставить на паузу, и если они затухают, то они гаснут вовсе”.
В связи с этим возникает вопрос: в чем был смысл всего этого? Алексей Навальный вошел в зияющую пасть своих отравителей, не имея никаких гарантий, что когда-нибудь выйдет оттуда снова. Дворец Путина стал кульминацией многолетних всесторонних расследований коррупции российской элиты, наконец-то достигшей вершины властной вертикали.
Все это было обменено на максимальное возмущение, максимальную агитацию и максимальный импульс. Однако, как только это было достигнуто, этому было позволено быстро рассеяться в морозном зимнем воздухе. Для Кремля “последняя битва между добром и нейтралитетом” была просто очередным днем в календаре, еще одной маленькой волной, которую нужно было пережить.
Ответственность за лидерство
Навальный никогда не претендовал на звание “лидера оппозиции”. Он заработал его за годы умной политической агитации против режима Путина, начиная с 2011 года, когда он провел кампанию против правящей партии “Единая Россия” с вирусным лозунгом “партия жуликов и воров”.
К 2017 году, когда его расследования породили демонстрации в десятках российских городов, Навальный стал главным лицом оппозиции. С тех пор каждый значимый протест в стране анонсировался им и его командой. Региональные аккаунты в социальных сетях давали указания и предоставляли свежую информацию на местах, а арестованным оказывалась судебная и финансовая поддержка.
Благодаря своему труду, храбрости и политической смекалке Навальный монополизировал оппозицию. Однако, сделав это, он сделал ее особенно уязвимой для тех целенаправленных репрессий, которые сейчас проводит Кремль. По словам Павла Чикова, главы правозащитной организации “Агора”, “в российском гражданском обществе больше ничего не происходит, кроме Навального”.
Россия забыла, как протестовать, если Навальный не говорит об этом. В любом случае, индивидуальные затраты на это теперь слишком высоки для простых россиян. “Кремль настолько поднял ставки, что теперь организовать что-то действительно очень сложно”, – прокомментировал Волков. “Теперь речь идет не только о штрафах, но и об арестах и тюремных сроках”.
С лидерством приходит ответственность, и бремя личной ответственности Алексея Навального было невообразимо тяжелым. Это, однако, не меняет того факта, что российская оппозиция теперь, вероятно, проведет годы в дикой глуши из-за событий, которые Навальный прямо и целенаправленно привел в движение.
То, что команда Навального должна была это предвидеть, должно быть очевидно, но Волков с этим не согласен. В интервью Meduza он назвал готовность Путина повысить градус репрессий “неприятным сюрпризом”. “То, что они будут ссылаться на закон об экстремизме, скажу честно, мы этого не ожидали”, – сказал он.
Высшее руководство Навального сейчас находится на задворках, изо всех сил пытаясь увидеть в новостях положительные стороны. Объявив о закрытии всех региональных отделений, Волков заявил, что бывшие сотрудники по всей России, хорошо обученные политической активности, теперь будут “отпущены в свободное плавание”.
На первый взгляд, такая децентрализация оппозиции кажется действенной и похвальной, поскольку она направлена на низовые, региональные политические действия. В действительности же Кремль идет на шаг впереди них.
4 июня, в день 45-летия Навального, Путин подписал закон, который задним числом запрещает баллотироваться в парламент всем, кто связан с “экстремистскими организациями”, начиная от бывших сотрудников избирательных штабов и заканчивая теми, кто когда-либо делал пожертвования в ФБК.
Юридический прецедент создан, и можно ожидать, что ярлык “связан с экстремизмом” будет активно использоваться в будущем для преследования любых бывших сотрудников, которые, как считается, могут доставить слишком много неприятностей. Пока что они могут свободно плавать, но в маленьком, кишащем акулами бассейне.
Голый царь
Достижение этого нового уровня политических репрессий, скорее всего, было неизбежным. Возвращение Навального не заставило Путина действовать, а лишь дало ему стимул для более скорого начала репрессий. Если уж на то пошло, Навальному следовало разыграть свои карты ближе к выборам в Государственную Думу, в теплое время конца лета. Тогда возмущение, которое он вызвал бы, могло бы объединиться с более широким неодобрением “Единой России” и сделать сезон выборов более чем неприятным для режима.
Возможно, Путин победил то, что, по словам Навального, является его “самым большим страхом” в уличных протестах, но Волков по-прежнему с оптимизмом смотрит в будущее. “Фундаментальные причины протестных настроений в России никуда не делись”, – сказал он.
Волков, Жданов и другие теперь сами покинули Россию. Жданов уверяет, что антикоррупционные расследования ФБК будут продолжаться, что облегчается отсутствием необходимости поддерживать юридическое прикрытие своей организации. Флагманский проект Навального “Умное голосование” также будет работать в преддверии выборов в сентябре.
Теперь начинается настоящая долгая игра. Путин по-прежнему гораздо популярнее Навального, но его рейтинг одобрения за последние три года неуклонно снижается с 82 до 65 процентов. Сейчас подрастают поколения, не помнящие нищеты и хаоса 1990-х годов и не полагающиеся в новостях на государственное телевидение.
Представление Навального о Путине как о “голом императоре” не ошибочно, оно просто опережает свое время. Корона все еще прочно сидит на голове царя, но его уборы, безусловно, начали сползать.