Заявление об отставке Николая Катеринчука (см. «Первый пошел») подтвердило подозрения о существовании разногласий в правительстве. «ЭИ» уже писали, что от решения проблемы депутатов-совместителей будет зависеть дальнейшая расстановка сил в парламенте и принятие важных законов, в том числе экономических (см. №205). Поэтому мы обратились к вице-премьеру по гуманитарным и социальным вопросам Николаю Томенко с просьбой рассказать о сложностях работы во власти и необходимости создания парламентского большинства для поддержки правительственных законопроектов.
Николай Томенко |
40 лет, уроженец села Малые Канивцы Черкасской обл. В 1983-1985 гг. служил в Афганистане. В 1989 г. закончил исторический факультет Киевского университета им. Т. Шевченко, в 1992 г. защитил кандидатскую диссертацию. Один из инициаторов создания НРУ. Был директором Института посткоммунистического общества, заведовал кафедрой политологии Киево-Могилянской академии. В 2002 г. прошел в ВР по списку блока «Наша Украина». Возглавлял Комитет ВР по вопросам свободы слова и информации. Директор института политики. Один из идеологов «НУ» и «оранжевой революции». 4 февраля 2005 г. назначен вице-премьером по гуманитарным вопросам. |
— ВР в штыки восприняла заявление Юлии Тимошенко о создании в парламенте большинства. Как Вы считаете, сделать это в сентябре возможно?
— Думаю, возможно. Но, к сожалению, ВР далеко не всегда поддерживает идеи правительства. Парламент не поддержал наши законопроекты, касающиеся «народного» жилья и ценовой политики. Кабмин совместно с НБУ из последних сил удерживает инфляцию, и мы гордимся, что она сегодня составляет лишь 0,6%. Но есть два показателя — цены на сахар и мясо, которые нервируют людей и создают не только финансовые проблемы, но и социально-экономические. И в этом парламент не стал нашим союзником.
Получается, что у нас душа болит за множество социальных проектов, но принять их при «подковерной» игре депутатов невозможно. Ведь сегодня процедура рассмотрения законопроектов выглядит таким образом: депутаты ведут переговоры с премьером, например, о том, чтобы удешевить в Украине жилье. При этом они выдвигают условие: мы поддержим ваш проект по жилью, а вы наш проект по льготам для страховых компаний. Затем ведется долгая дискуссия о размере этих льгот и прочем. В последние недели работы Рады такая схема оказалась недееспособной.
— А если Рада начнет работать, каким будет формат ее сотрудничества с правительством?
— Первый формат — радикальный. Например, с чистого листа создается большинство, что приводит к серьезным кадровым последствиям в Раде. Другой — более взвешенный подход, и я сторонник именно такого формата: создается большинство, и полюбовно заполняются все вакантные должности. Сегодня это должности вице-спикера и глав комитетов.
В целом я хочу сказать, что правительство готово подписать с парламентом меморандум о совместных действиях, лишь бы он начал работать. Мы заинтересованы, чтобы осенью, когда будет голосоваться бюджет и в воздухе появится избирательный дух, работа парламента была эффективной.
— Удастся ли избежать «политизации» правительства во время предвыборной кампании?
— В правительстве, кроме того, что заявлено о создании парткома, таких проблем нет. Партком собирается только в свободное от работы время. Более того, «мордобой» в парламенте заставил нас консолидироваться. Мы единая команда. Хотя это не означает, что на заседаниях не ведутся жесткие дискуссии. Более того, не является тайной продолжающаяся дискуссия между либералами и социально ориентированной частью правительства. Но как только мы выходим на окончательное решение, то должны его отстаивать. Поэтому я думаю, что осенью точно не будет политизации правительства. С другой стороны, когда в январе начнется избирательная кампания и некоторые члены правительства будут зарегистрированы кандидатами в депутаты по партийным спискам, нам нужно будет найти формулу поведения членов правительства, чтобы министр на своем рабочем месте не занимался избирательной кампанией своей партии или блока.
— У Вас как у вице-премьера по гуманитарным вопросам, скорее всего, есть набор задач по реформированию этих сфер. Можете назвать основные?
— Я был одним из теоретиков социальных программ правительства, и для меня важно все, что с ними связано. Всегда говорил о том, что первый наш «гуманитарный» шаг — это повышение зарплаты работникам образования, культуры, науки и здравоохранения. Второй — это инвентаризация в сфере музеев и архивов. Наше правительство фактически первое, которое профинансировало их охрану. Хотя пока еще не дошли до сельских музеев, где, по имеющейся информации, продолжаются массовые хищения.
В сфере образования для нас важно прежде всего улучшение качества обучения и искоренение коррупции. Сегодня правительство занимается адаптацией учебных программ к европейским стандартам. У нас только университетов более трехсот, и, к сожалению, далеко не все они соответствуют европейским стандартам.
— А как будет решаться вопрос с ликвидацией коррупции в вузах?
— У нас есть программа-минимум и программа-максимум. Согласно первой, в следующем году мы выходим на единую систему внешнего тестирования при вступлении во все вузы. Вторая программа предусматривает выход на единую систему тестирования в целом по Украине, когда школьный тест будет тестом для вступления в вуз.
В науке ситуация сложнее. Продолжается дискуссия о реформировании НАНУ и ее статуса, отраслевых академий наук и соотношения науки, образования и производства. Если по линии образование-наука мы более или менее находим какое-то решение, то в самой НАНУ дискуссия имеет элементы противостояния. Сегодня НАНУ — это орган, в котором большинство решений принимается на уровне президиума, даже не на уровне академического института. Мы сейчас думаем, как децентрализовать принятие решений. Планируем создать систему своеобразного консалтингового агентства при Минобразования, которое будет искать инвесторов для научных разработок.
— На Западе очень эффективны коммерческие научные институты…
— Такие институты в Украине могут появиться только после того, как система Академии наук будет децентрализована и обновлена…
— …а приватизация научных институтов будет?
— Думаю, нет. Сегодня нужно разрешить ситуацию с землей и помещениями НАНУ. Я убежден, что мы можем пойти путем Минобороны. Там создан специальный фонд, в который поступают средства от продажи военного имущества. В НАНУ около половины помещений сданы в аренду частным структурам. Поэтому лучше их продать и отдать средства на финансирование инновационных разработок. В целом путь реформирования науки очень сложен и встречает массовое сопротивление. Думаю, чтобы придать реформам в научной сфере легитимность, скоро будет создан Совет научной и инновационной деятельности при главе государства.
— А что будет с платной медициной?
— Этот проект как минимум послевыборный. Сегодня же мы предлагаем создание реестра бесплатных медицинских услуг и полностью меняем систему подготовки медиков. Реформа происходит болезненно, ведь уже в этом году выпускники вузов поедут по направлениям работать в села, а особым желанием работать там они не горят. Но вскоре ситуация изменится, ведь в бюджете заложили значительные деньги на развитие сельской медицины.
Необходимо пересмотреть и систему финансирования медицины, поскольку более 80% выделяемых из бюджета средств идет на капиталовложения и зарплату персоналу и только около 20% — собственно на лечебный процесс. Нужно перейти от финансирования строительства новых больниц и зарабатывающих на этом местных чиновников к финансированию собственно медицинских услуг. И только после этого мы можем говорить о страховой медицине.
— Для введения платной медицины необходимо менять Конституцию…
— Конституцию менять не нужно, поскольку там сказано, что бесплатные медицинские услуги предоставляются только в государственных учреждениях. А в целом практика показывает, что все радикальные реформы можно делать, есть четкое понимание общества и, самое главное, не за полгода до выборов.
— Вы пришли к власти как новая команда, но под вами — никогда и никем не менявшаяся система. Реально ли из
менить систему, чтобы она работала эффективно?
— Реально, но это фантастическая проблема. Например, сейчас мы переживаем непростое время. В Кабмине реорганизуется структура его святая святых — секретариата. Раньше, как правило, менялось руководство правительства, а секретариат оставался тот же.
— Тут другая проблема. Когда говорят, что сменили несколько тысяч чиновников, не факт, что на их место пришли лучшие…
— Согласен. Но я сторонник сначала быстрых изменений, а затем — мониторинга и системы контроля за этими структурами. Вот на позапрошлой неделе (21 июля.— Ред.) мы провели совещание с руководителями областных администраций. Правительство провело мониторинг деятельности каждой области более чем по 20 параметрам, и стало совершенно понятно, кто работал, а кто — нет. Это реальный мониторинг, который показывает, что вы, может быть, и хороший человек, но не на своем месте. Такие вещи важны, и их нужно было делать. Но я бы поступал более радикально с обновлением кадров на первом этапе, а мы задержали этот процесс. Правда, лучше позже, чем никогда.