Из села Новогригорьевка Волновахского района Донецкой области не уехал ни один житель, хотя оно подвергалось обстрелам. Целый год на него не обращали внимание не волонтеры, ни Красный Крест. Наш корреспондент побывал там.
В Новогригорьевку привела раздолбанная проселочная дорога. По асфальту заехать невозможно, потому что он в зоне обстрелов, контролируется военными и ездить там опасно для жизни. В селе чуть больше двадцати домов. Оно находится между двумя большими селами — Гранитным и Староигнатьевкой.
Я приехал вместе с военными, которые здесь закупают «молочку» для солдат. Трехлитровая банка стоит 30 грн. Плюс сыр, сметана и молочный пищевой пакет готов.
Бывший волонтер, а ныне военнослужащая Елена Мокренчук говорит, что волонтеры считали, что там никто не живет, поскольку село было на отшибе и казалось безлюдным. Но потом оказалось, что все-таки жизнь тут продолжается, несмотря ни на что. «Узнав об этом, мы привозили селянам лекарства, подарки детям на праздник. Прочую гуманитарку», — рассказывает она.
Корову держит семья из крайней хаты. Впрочем, как и большинство селян, ведь выжить без этого невозможно. У семьи еще есть куры и свиньи. И, естественно, огород. Все это кормит семью и помогает зарабатывать деньги. Если на блокпостах пропускают, они возят продукты продавать на рынки в близлежащие села.
Возле Гали Поляковой, которая продает сыр, крутится маленький мальчик. Это ее сын. Говорит, что забеременела как раз тогда, когда стрелять начали. Родила мальчика в апреле прошлого года. Ее заранее отвезли в Волноваху. «На блокпосте могли не пустить, и я боялась родить дома, — рассказывает она. Отсюда никуда уезжать не хотим. Дом есть дом».
Муж Гали, как он сам представился, Вовка показывает старенькую «Ладу» в гараже, говорит, что она была изрешечена осколками. Так же разбиты почти все окна дома, снарядом снесло душевую, стоявшую рядом с туалетом. Говорит, что восстанавливали за собственные деньги. Во сколько обошлось, никто уже не помнит, потому что ремонт делали в несколько этапов.
Он берет приблизительно метровую трубу с дырочками — это фрагмент снаряда, который он нашел у себя в огороде. По его словам, неразорвавшиеся снаряды оставались у людей в огородах, пока военные их не разминировали.
На противоположном конце села есть еще одно дитя войны. Марина Христенко, родившая девочку в феврале просто у себя в хате, рассказывает: «Схватки начались, вот так и родила. Дома. А после этого скорую вызвали все-таки. Еле-еле приехала. Мой отец дозвонился еле-еле. Приехала и потом уже отвезли».
«Начались у нее схватки, потуги, — говорит бабушка Елена Христенко, — Я говорю: «Дуйся. Кричи потихоньку». А что делать? Как я сама рожала. Я знаю, как схватки начинаются».
Скорой очень трудно добраться сюда. По асфальтовой дороге никого не пускают. А по грунтовой — зимой и в дождь проехать почти невозможно. Тем не менее, 16 февраля поздно вечером скорая приехала. Медсестра перерезала пуповину. И молодую маму отвезли в роддом вместе с дочкой Леночкой. Записали, что родилась она 17-го. Ребенок абсолютно здоров.
В селе девять детей. Семеро из них — школьники. Родители ведут их два километра до школьного автобуса, а потом еще пять километров они едут в школу. Так же и обратный путь. Дорога лежит через лесок. Селяне говорят — мало ли кто там может быть в том леске. Но иного выхода нет.
Автобус запустили, когда в селе появился представитель Вооруженных сил по работе с населением. Он решил многие их проблем. В частности, организовал разминирования городов, на которых остались снаряды, которые не взорвались, привлек внимание Красного креста к забытому всеми села — крестьяне теперь получают материальную помощь, способствовал, чтобы в Новогригорьевку привозили хлеб.
Он теперь демобилизовался. Крестьяне помнят, что зовут его Алексей Васильевич. Фамилия, кажется, Зевак. Просят передать ему по радио большой привет.
По словам селян, километра за три от них стоит армия так называемой ДНР. Между нею и селом — украинская армия.
Мать двух детей Наталья Кравченко с ужасом вспоминает ту ночь, когда их два года тому назад впервые обстреляли. «Это было двадцать минут пятого, — говорит она. — Сперва я подумала, что это гром. Младший сын проснулся. Я ему говорю: «Сыночек это гром, дождик передавали». Но потом оно начало бахкать, Сильнее и сильнее. Потом вспышки такие. Дом начал трястись. Мы забились всей семьей быстро в уголочек. На себя стянули все подушки, одеяла и все что можно. Чтоб детей собой накрывать Сами тряслись от страха. Когда стихло, то вышли увидели, что стекол нету, шифер битый. В доме дым. Пожар был. Побежали тушить пожар. Никого не поранило. Бог миловал».
Раиса Христенко рассказывает, что ее 14-летний сын бежал в подвал. Туда попал снаряд. Если бы он добежал, то, по ее словам, погиб бы. В своем коровнике она нашла шестнадцать осколков.
Нина Лавренюк говорит, что она 14-летнюю дочь согнала с постели у окна. Они под стенку упали на пол. На постели потом обнаружили восемь осколков.
Во время обстрелов погибли несколько коров. Но люди все остались живы. Единственная жертва — дочь пенсионерки Галины Карловой, 61-летняя Елена. Но пострадала она не от осколка, а от инсульта.
«В прошлую осень, когда стреляли, выпустили больше пятидесяти снарядов, — говорит Галина. — У меня калоша осколков в дворе из-за того. На вечер дочке сделалось плохо. Ей перекосило лицо. Правую сторону парализовало, а на левую сторону кровоизлияние. Она разговаривает плохо. Может несуразицу какую-то нести. Она сначала в больнице лежала. Скорая из Гранитного отвезла. Нас выписали 11 или 12 ноября. Сейчас в район нужно ехать к врачу. Но не за что машину нанять».
У Галины пенсия 1300 гривен, у дочки — 1200. Львиная доля уходит на лекарство. «Поехали в Донское, — говорит пенсионерка, — купили лекарств на 800 гривен, а там и видеть нечего».
Целый год жители села не получали пенсии, а молодые мамы — помощь на детей. Сейчас все наладилось, но проблемы остаются.
53-летней Валентине Христенко скоро на пенсию. Но она боится, что ее не получит. У нее 22 года стажа в староигнатьевском колхозе имени Калинина. Когда ей выдали трудовую книжку, то какую-то печать не поставили. Поэтому ей нужна какая-то справка из райгосадминистрации.
Проблема в том, что раньше их село принадлежало Тельмановскому району. А ныне Тельманово контролируется так называемой ДНР. Если и можно туда проехать, то это будет справка от ДНР, которую Украина никогда не признает. Посему женщина боится остаться без пенсии. Говорит, что в их селе несколько человек с такими проблемами.
Работы в селе нет. Был рядом карьер, но он закрылся. Единственный человек, который работает — это муж местного депутата сельсовета Валентины Опанасенко. Он работает на почте в Староигнатьевке своей почты в селе нет) и получает треть ставки — 550 грн.
Селяне говорят, что выписывают газеты не только для чтения, но и чтобы обеспечить односельчанину фронт работ. Иначе он останется без работы и соответственно зарплаты.
Пока я бродил по селу? Галя Полякова поджарила чебуреки. Она аккуратно завернула их мне в салфеточку, чтобы я не умер с голоду. Рядом нет никаких столовых и ресторанов. Чебуреки оказались очень вкусными. Гораздо лучше тех, что продаются в киосках.
«Приезжайте к нам еще, — сказала Галина. — После войны, когда мир настанет».
Военные покупают сыр
Сын Галины Поляковой — дитя войны
«Подарок» после обстрела
Домашние яйца помогли выжить в тяжелые времена
У Галины Карловой дочь после обстрела сразил инсульт
Марина Хрисенко родила дочь дома
