Со временем люди обязательно поймут, что родина не появляется просто так и ее не заменить никакой дачей, новой мебелью, никакой престижной школой для детей и навсегда выключенным телевизором.
В своем «Открытом письме Густаву Гусаку» будущий чехословацкий и чешский президент, а тогда, в 1975 году, диссидент Вацлав Гавел писал о том, что жители его страны теперь намного больше думают о себе, своем родном доме, семье – именно тут они находят успокоение, тут могут свободно реализовывать свой творческий потенциал.
«Они мечутся в поисках предметов быта, хороших вещей, хотят улучшить состояние своего дома, сделать жизнь приятнее, строят себе дачи, заботятся о машинах, обращают больше внимания на еду, одежду, домашний уют, словом, ориентируются прежде всего на материальные параметры своей частной жизни», – писал Гавел.
Российскому читателю, вероятно, непросто понять, почему этот текст вызвал такую бурю эмоций и в самой Чехословакии, и в Европе, и в Соединенных Штатах, почему превратился в многократно цитируемый манифест Гавела. Ведь то, что в нем написано, – это мечта, для многих советских людей в те годы недосягаемая, зато ставшая доступной только сегодня: дачи, машины, вещи, продукты… Чего им еще не хватало?
Но Гавел в числе первых увидел одну из главных примет того времени – потерю людьми интереса к собственной стране, к общественному развитию. Каждый жил в своем доме как в танке, чтобы не думать об оккупированном чужими танками государстве. Чехословакия разделилась на тысячи маленьких стран, не желавших замечать большую, – а в это время в большой маразм усиливался с каждым днем, и очень непросто было воспринимать это нарастающее безумие в качестве собственной родины. Да, собственно, никакой родины тогда и не было: Гавел и другие восточноевропейские диссиденты не просто боролись с разнообразнейшими Гусаками – они прежде всего пытались эту родину людям возвратить.
Россия спустя почти четыре десятилетия находится в положении той самой, растоптанной чужими танками Чехословакии. Надежды, будто бы появившиеся у части общества после митингов на Болотной, безжалостно растоптаны, как когда-то пражская весна. Реакция усиливается с каждым днем, перерастая в уже знакомый по советским временам маразм, ежедневно нарастающее безумие, которое можно было бы комментировать в привычном ироническом ключе, если бы оно теперь не проезжалось гусеницами по невинным людям, даже по детям, – радостно, с гиканьем демонстрируя бессилие не только порядочных, но уже и просто здравомыслящих людей. Никакого шанса на благополучное разрешение этой ситуации нет.
Но есть миллионы маленьких Россий, пока что не складывающихся в Россию большую, но способные ею стать, когда придет время. Есть люди, живущие собственной жизнью, выстраивающие собственные миры, отключающие программу “Время” и старающиеся забыть про Путина или Лугового. Люди, которые хотели бы, чтобы у них появилась родина, – и этой родины заслуживающие. Придет время – и они обязательно поймут, что родина не появляется просто так и ее не заменить никакой дачей, никакой новой мебелью в отремонтированной квартирой, никакой престижной школой для детей и навсегда выключенным телевизором. Но я не обещаю, что это будет уже в следующем году.