В Лос-Анджелесе на 77-м году жизни умер выдающийся кинорежиссер Уэс Крэйвен. До него слово «выдающийся» к кинорежиссерам, избравшим жанр хоррора (или, как говорят в народе, «ужастиков»), можно было, если не считать Альфреда Хичкока, применять разве что иронически. Да и после него – тоже. А вот к Крэйвену оно подходит в полной мере — и вот почему.
Фильмы ужасов обычно считают чем-то вроде второразрядного кино. И если говорить о произведениях, снятых неумелыми ремесленниками, это действительно так. «Король страха» в литературе Стивен Кинг вспоминал, как он ходил в детстве в кино на «ужастики», в которых на шкурах фантастических чудовищ видна была молния на спине — жанр хоррора считался настолько второразрядным, что фильмы в нем снимали по принципу «сойдет и так».
Конечно, из этого правила, как и из всякого другого, были исключения. Фильмы с элементами «ужастиков» снимали и великие режиссеры. В начале прошлого века среди них были Роберт Вине («Кабинет доктора Калигари»), Фриц Ланг («Доктор Мабузе», «М» с гениальным актером Петером Лорре), Фридрих Мурнау («Носферату»). В середине столетия «королем киноужасов» стал Альфред Хичкок, который ввел в кино понятие «саспенс» — напряжение, с которым зритель ожидает, что сейчас на экране произойдет что-то ужасное.
Эти режиссеры обращались к жанру фильмов ужасов потому, что они, как никакие другие, позволяли показать страхи, превалирующие в коллективном бессознательном нации.
И Крэйвен здесь обошел, пожалуй, даже Хичкока. Причем не случайно. Вряд ли в мировом кино было много режиссеров, которые, как Крэйвен, в колледже закончили факультет психологии, а в университете — философский факультет. (Говорю «вряд ли» на всякий случай, а подозреваю, что Уэс был один такой). И это соединение в одном флаконе философии, психологии и несомненного таланта дало впечатляющий результат.
Крэйвен как психолог первым вытащил на экраны кинотеатров подсознательные страхи, глубоко упрятанные на дне души современного жителя Европы и Северной Америки — на том дне, где европеец или североамериканец ничем не отличается от члена первобытного племени, для которого весь мир полон невидимых смертельных опасностей. А Крэйвен как режиссер он придумал для этих страхов визуальные символы, которые навсегда останутся в истории кино.
Те, кто видел «Кошмар на улице Вязов», вряд ли забыл, например, руку с ногтями-лезвиями, поднимающуюся над водой в ванной, в которой заснула одна из героинь фильма. (Думаю, что и вам в детстве, когда вы принимали ванну, приходила в голову мысль, что там внизу, куда ведет труба, может таиться что-то ужасное, и оно вот-вот появиться из сливного отверстия). Или — мрачных лабиринтов кочегарки, в которой обитает Фредди Крюгер (наверняка и вы искали выход в подобных лабиринтах в своих ночных кошмарах).
Крэйвен же как философ выходил в свих фильмах на уровень широких социальных обобщений. В «Кошмаре на улице Вязов» и «Крике» ужас подстерегает американцев на улицах их провинциальных городков и прячется за лицами соседей. А в его ремейке «У холмов есть глаза-2» ужас живет в пустыне. Но только наивный зритель мог подумать, что речь в этом фильме шла лишь о том, как солдаты национальной гвардии США во время учений попадают в глухой район Нью-Мексико и оказываются во власти жутковатых персонажей, которых Крейвен в первый раз вывел на киноэкран за тридцать лет до этого в своих жутковатых первых «Холмах». На самом же деле в «Холмах-2» явно читался главный подсознательный страх тогдашней Америки — страх перед международным терроризмом и войной в Ираке и Афганистане.
Последние годы Крэйвен сильно, тяжело и, похоже, безнадежно болел — но эту часть своей биографии на киноэкран выносить уже не стал. Да и умер он, как и положено добропорядочному американцу, в своем доме в окружении родных и близких. Впрочем, и его великий предшественник Хичкок был, как мы помним, необъятным толстяком, любившим хорошо поесть. Ужасы, живущие внутри них, эти режиссеры, похоже, выпускали только на киноэкран.
Автор: Борис Стрехов