Алексей Геращенко, экономист, преподаватель kmbs, автор обучающих программ и книг по экономике, рассказал «і» о предпринимательском духе и свободе в украинском обществе, об участии государства в экономике и о том, почему сельское хозяйство и промышленность — неверная основа украинской экономической модели.
Как вы относитесь к мысли о том, что проблема плохого государственного управления связана с шаблонностью мышления управленцев, которые вынуждены действовать в рамках бесконечного кризиса, импровизировать и рисковать?
Импровизации можно не столько обучить, сколько привить любовь к ней, но у нас и правда очень не хватает свободы мышления, в нашем обществе с детства не прививается предприимчивость. В нас все еще живут советские корни, и от них нелегко избавиться.
Практически все вещи, которые мы видим вокруг, когда-то выходили за рамки нормы. Кто-то придумал фасовать сахар в пакетики, кто-то — варить кофе в кофе-машинах, кто-то слушать музыку через наушники, всё это наверняка было в диковинку когда-то… Американец, например, рождается и растет в условиях свободного отношения к таким экспериментам. В результате, когда ему в голову приходит хорошая идея, он идет и пробует делать бизнес, а если не получается, то и ладно, потом попробует снова. Нас же с детства вписывают в определенный стандартный перечень, в узкие рамки.
Что касается нашей государственной системы, ее затормаживают неэффективные процессы, которые не смогла преломить даже масса людей с рынка, ушедшая на государственные должности после Майдана. Мне кажется, эффективной система будет только в случае, если ее целиком развалить, отказаться от всех существующих процессов, и дать людям возможность внедрить новые процессы — быстрые и более рабочие, как в бизнесе. Ведь по вине системы реформаторский запал уже прошел, а пресловутое «окно возможностей» давно закрылось.
Когда-то я для себя определил такую вещь: каждому из нас хочется стать свидетелем всех самых важных событий в истории человечества. Потому мы говорим о том, что вот-вот наступит «светлое будущее», «сингулярность», «конец истории» и тому подобное. По той же причине нам в Украине очень хочется пройти 500-летний путь Европы за 5 лет. Тяга к диктаторам, мне кажется, возникает отсюда же, от идеи «я могу не успеть, потому надо все делать быстро, а это возможно только сверху, с нажимом и навязанной правильностью». На самом деле преимущественно люди в Украине хотят очень простых вещей и мгновенных решений: денег, земли, трехдневную рабочую неделю. Но ждать этого 500 или даже 50 лет, пройдя по пути становления европейской цивилизации, люди не готовы.
А насколько логична идея, что украинскому государству надо свести регуляцию к минимуму, просто создать условия для развития малого и среднего бизнеса, и это приведет к эффективному росту?
Даже Адам Смит, отец классического капитализма, в «живой природе» уже практически не встречающегося, выделял сферы, которыми должно заниматься государство. Так он отдельно указывал на инфраструктурные проекты, судебную власть, и общественно значимую деятельность без коммерческой выгоды, как приличествующие государству. Участие государства необходимо.
Несмотря на это, идею в целом я склонен поддержать. У нас все еще слишком много государства в регуляции, из многих сфер его можно и нужно убрать. Любая наиболее крайняя идея экономической свободы сейчас очень полезна нашей стране. Ведь 90% украинцев, на самом деле, остаются сторонниками или неосознанными носителями левых взглядов. Они могут в этом не признаваться, могут даже не отдавать себе в этом отчет. Перед прошлыми выборами мы делали проект-сайт «Нова Теза», где анализировали программы политических партий. Оказалось, экономические аспекты программ партии Свобода и КПУ почти не отличались, и практически все программы соответствовали левым взглядам.
На самом деле, по такому показателю, как распределение государством ВВП через публичные финансы, мы находимся на уровне европейских стран с их социально-рыночной моделью, к которой они шли очень долго.
Как показывает практика различных государств, доля государства растет по мере уровня экономического развития. Это легко объяснить даже на бытовом уровне. Если человек зарабатывает 3 тыс. грн. и вынужден отдавать 40% в виде налогов, у него останется определенная сумма, которой ему не хватит на жизнь. Если же он зарабатывает 3 тысячи Евро и вынужден отдавать 40% в виде налогов, ситуация выглядит иначе, хотя арифметически цифры и проценты те же. Оставшейся после налогообложения суммы в Евро человеку хватит, а остатка в гривне — нет.
Если посмотреть на шведский социализм с его перераспределением более 50% ВВП через публичные финансы, 30-50 лет назад он выглядел иначе. Корпорации IKEA и Volvo рождались в период анархо-капитализма. Практически все ключевые европейские компании (а в последнее время в Европе мало родилось нового) появились тогда, когда доля государства в экономике была очень низкая. В Швеции, если посмотреть на довоенное время, налоги и доля государства в экономике были наиболее низкими в Европе. Вообще социализм в поведении людей проявляется по мере роста их доходов — мне уже хватает, тогда я сам готов поделиться, сам готов отдать больше для других и общего комфорта жизни.
В каких сферах наше государство хорошо бы потеснить и уменьшить его присутствие?
Здесь я говорю о регулятивных сферах. Ведь даже на наших улицах можно заметить некоторый парадокс. В Киеве часто встречаются вывески, которые режут глаз, архитектурные несоответствия, площадки, перегородившие тротуар. И это не говорит о недостатке регуляции, наоборот, это свидетельствует о ее избытке. Если я знаю, что любой вопрос надо решать за взятку, после дачи этой взятки мне будет наплевать, как мой проект вписывается в ландшафт. Но если вместо регуляции меня сразу поставят в определенные рамки возможного, без перспективы каких-либо проверок, становится проще: «вот это можно без согласований, а то, что за рамками — нельзя в принципе».
Приведу простой пример — борьба Михеила Саакашвили с «ореховой мафией». Если не вникать в вопрос, он кажется какой-то надуманной PR-глупостью. Посмотрев внимательней, понимаешь, что речь идет о существовании ряда ограничений, благодаря которым грецкий орех из Украины экспортирует, по сути, один человек, но через несколько компаний. Так это становится прикрытием для монополизации рынка. И к таким вещам приводит чрезмерная регуляция со стороны государства.
А с точки зрения эффективности, сначала должно появиться что-то в большом разнообразии, только потом это что-то можно пытаться урегулировать, исправив нерабочие рыночные моменты. Пусть сначала появятся и пройдут становление десятки и сотни компаний в определенной сфере, тогда можно приходить и убирать те моменты, где рынок работает плохо. В противном случае, регулирование будет работать как неконкурентное преимущество тех, кто пытается монополизировать рынок.
А на фоне такой «зарегулированности» из страны активно уезжают мозги и таланты.
Верно, и становится все большей доля пенсионеров. Талант нужно чем-то удерживать, заинтересовывать. На фоне остальных государств нужно быть менее бюрократичным, более удобным, дешевым, чтобы талантливый человек решил остаться. Например, сейчас у нас появился отдельный класс IT-специалистов, они оформились как физические лица-предприниматели, зарабатывают по несколько тысяч долларов в месяц и неплохо себя чувствуют. Это вызывает возмущение и желание «прижать их». Но ведь IT-специалисту для эффективной работы нужен только ноутбук и голова. В случае чего, он просто сядет в самолет, и уже через два часа будет жить в другой стране. Если же у такого специалиста есть какой-то стимул оставаться в этой стране, этот стимул нужно сохранить и поддерживать.
На презентации книги «Економіка ХХІ» Вы упоминали об особенностях нового подхода к экономической модели Украины. В чем он заключается?
На обложке книги красуется большой завод, и он символизирует факт, что в сознании большинства наших людей экономика — такая. Говорят, что в Украине было много больших советских предприятий, сейчас их необходимо восстановить, а также создавать новые большие предприятия. Кто должен этим заниматься? Якобы снова государство. Говорят о необходимости определиться с отраслями, которые мы должны активно развивать. Здесь обращают внимание на страны, которые смогли быстро и эффективно подняться на высокий уровень — Сингапур, Южная Корея, послевоенная Германия. Периодически у нас упоминают о необходимости изучать опыт таких стран и сделать то же самое. А я подчеркиваю, что такие истории успеха – всегда в единичном экземпляре. Это не значит, что их не нужно изучать. Просто скопировать их не получится в силу изменения внешних условий. То, что было правильно 100 лет назад, уже не работает.
Экономика серьезно изменилась, она становится все более дематериализованной и иррациональной. Ведь изначально она строилась вокруг того, без чего мы жить не можем, вокруг необходимости (ресурсов). Когда есть ресурсы, когда удовлетворены базовые потребности, человек начинает задумываться о вещах нематериальных. То, что рождается в качестве ответа на нематериальный запрос, намного менее рационально. Потому мировая экономика сегодня, если давать приблизительные цифры, на 10% состоит из необходимого для жизни (в основном формируется сельским хозяйством), 25% приходятся на заводы и промышленность, а 65% —услуги и прочие нематериальные сферы.
Отсюда и необходимость изменить экономические приоритеты. К примеру, в хороший год Украина собирает около 20 млн. тонн пшеницы. Представим, что при хорошем раскладе сырье стоит около $200 за тонну (хотя сейчас эта цена ниже). Так, за пшеницу можно выручить в целом около $4 млрд в год. Это приблизительная сумма кассовых сборов от двух фильмов — «Аватара» и последней части «Звездных войн». Голливуд — та же экономика, хотя ее невозможно пощупать, подержать в руках как зерно.
То есть Украина должна переориентироваться на нематериальную экономику?
У нас нет другого выбора, кроме как идти в тренде креативной экономики, создаваемой человеческой свободой, творчеством и вольнодумством. Да, мы сейчас один из крупнейших в мире экспортёров сельхозпродукции, мы можем стать ещё эффективнее в сельском хозяйстве, как, например, Германия. Но в экономике Германии сельское хозяйство занимает около 1%. Так выглядит современный мир. Это связано с постоянным расширением потребностей и желаний современного человека, часто нематериальных желаний.
Раньше важен был сам завод, а сейчас — идея. Но чтобы идея родилась, нужна свобода и готовность человека адаптироваться и быстро меняться. Ведь доминирующий фактор современной экономики — креативный, то есть создающий творческий человек.
Как же совершить такую экономическую трансформацию с учетом нашей системы?
Во-первых, необходимо рождать множество институтов, проектов и новых идей вне существующей системы. Во-вторых, не стоит забывать и о так называемых непопулярных мерах. В нашей стране есть около 12 млн. пенсионеров. Пенсии рождались в Европе Бисмарком в качестве решения для случаев, когда человек в определенном возрасте не может выполнять физическую работу. Суть работы изменилась со временем, в современном мире самую сложную физическую работу выполняют машины. Отношение к пенсиям, соответственно, необходимо пересмотреть. Почему человек не может работать в 70 лет, что ему помешает, кроме умственных проблем? Пенсия должна стать абсолютно добровольным элементом, а демография к этому активно подталкивает. И чем скорее мы признаем, что в нашей бедной стране не может меньшинство молодежи прокормить старшее поколение, тем будет проще сохранить этих молодых людей, это будущее в стране.
Чем быстрее мы закончим паразитировать на ресурсах, тем будет лучше. Например, проблема продажи земли в Украине — совершенно не проблема 21 века. На примере соотношения выручки от продажи пшеницы и создания кино видно, что вопрос неприкосновенности земли в большинстве надуман. Государственные предприятия также не нужны в большинстве случаев. У нас есть до миллиона людей, работающих на неэффективных госпредприятиях, более 3 млн. бюджетников. Если завтра неэффективный государственный сектор будет сокращён, и, скажем, 1 млн. людей будет уволен, отправится в вынужденное свободное плавание, он начнёт приносить пользу, влиять на экономический рост. Если 1 млн. не производил ничего, и вдруг начинает создавать хоть что-то — вот он, экономический рост и то самое «окно возможностей».
Выходит, кто-то должен решиться, взять на себя ответственность и стать «сволочью», самоубийцей с точки зрения народа, реализуя эти непопулярные меры?
Именно так. В азиатской модели экономических прорывов у диктатора есть 25-30 лет, за которые он успевает трансформироваться из «сволочи» в «спасителя нации». В европейской модели свободных выборов и смены власти ему придется наблюдать со стороны, как плодами его решительности и активности пользуются последователи. А о нем, как о реальном реформаторе, будут говорить спустя некоторое время те, кто глубже анализирует ситуацию.
Всё же я верю, если критическая масса людей будет сеять вокруг себя зерна новой жизни, даже не отдавая себе отчета в значимости такой деятельности (пробовать себя в бизнесе, писать статьи, проводить фестивали, организовывать новые проекты, приводить в порядок территорию возле дома, искать и раскрывать свои таланты), изменения начнутся, и страна состоится.
