Экономика

Алексей Кущ: Нельзя ограничивать экономическую активность населения и бизнеса, не предоставляя адекватные компенсаторы

Беспрецедентные ограничения в связи с пандемией коронавируса касаются как населения, так и украинского бизнеса. Это может оказаться слишком болезненной встряской для отечественной экономики, которая и без того не отличалась особой устойчивостью.

читати текст українською

О том, как пандемия меняет тренды развития мировой экономики, насколько серьезными окажутся экономические последствия пребывания Украины в режиме карантина, имеются ли у власти «подушки безопасности» и механизмы амортизации, которые помогут смягчить это негативное влияние «Экономическим новостям» рассказал известный экономист, эксперт Института Growford Алексей Кущ.

Первую часть интервью с Алексеем Кущом читайте здесь.

Из-за карантина экономика Украины отправлена в нокдаун. Соответственно, нет наполнения бюджета. По итогам года при жестком карантине дефицит бюджета превысит 300 млрд грн. Денег не хватит ни на пенсии, ни на медицину, ни на армии. По вашему мнению, что лучше и правильнее для Украины: жесткий карантин, как сейчас, или умеренный и избирательный с учетом возраста людей?

Не буду уподобляться тем людям, которые не будучи эпидемиологами, дают советы глобального масштаба. Но если посмотрим на то, как работают другие страны, то видим, что есть разные модели реагирования, разные форматы ограничения перемещения, закрытия- открытия транспорта, отдельных предприятий или секторов экономики в условиях карантина. Но там все эти мероприятия проходят на фоне адекватных действий по спасению экономики и поддержки населения. То есть, государства, вводя жесткие ограничения, компенсируют утрату экономической активности в виде пакета помощи, который предоставляется населению и бизнесу. Это абсолютно два взаимосвязанные и взаимодополняющие элемента государственной политики. Нельзя ограничивать экономическую активность населения и бизнеса, не предоставляя адекватные компенсаторы. В противном случае карантин становится элементом социальной дестабилизации. Если бы в Украине, принимая жесткие меры по ограничению социальной активности населения и экономической активности бизнеса, параллельно применялись адекватные компенсаторы для людей и предпринимателей, в таком случае и население и бизнес воспринимал бы карантин как эффективный и необходимый процесс. А так карантин воспринимается как жесткое давление государства, направленное на способность бизнеса и населения к выживанию. Государство должно было бесплатно обеспечить хотя бы минимальные потребности населения в средствах индивидуальной защиты. Тех же масках, антисептиках, простейших иммуномодуляторах, витаминах, чего сделано не было.

Не кажется ли Вам, что кризис – всегда возможности и великолепное время для налоговой реформы. Может, таким образом помочь украинскому бизнесу?

Кризисные явления не совсем благоприятны для проведения налоговой реформы. Налоговые реформы хорошо проводить в тучные года, когда растут доходы бюджета, есть соответствующие компенсаторы снижения налогов, которые можно предоставить бизнесу. Но я бы расценивал нынешнюю ситуацию как уникальную возможность заключения нового социального договора между населением, бизнесом и государством. Старый заключался в том, что малый и средний бизнес не платит налоги или платит налоги в том объеме, сколько не жалко. Большой бизнес параллельно разворовывает государственный бюджет, и никто этому не препятствует. Это было время двух параллельных реальностей. В одной реальности был средний и малый бизнес, его периодически безуспешно пытались систематизировать или, как говорят, «кошмарить», выжимая какие-то налоги, но все равно в этом плане он оставался максимально резистентный. В другой реальности находился большой бизнес, который просто снимал с экономики страны экономические и коррупционные ренты. Главным налогоплательщиком оставался конечный потребитель товаров и услуг через систему косвенных налогов (НДС, акцизы), то есть население.

В чем сейчас заключается исторический шанс для заключения нового общественного договора?

В том, что государство предлагает пакет помощи, который будет формироваться из трех основных пунктов. Первое. Безвозмездные дотации для наиболее пострадавших сегментов экономики. То есть, это те деньги, которые не нужно будет возвращать. Есть второй пакет помощи – это возвратные финансовые инструменты. Финансовая помощь, которую нужно будет вернуть или льготные кредиты, процентная ставка по которой будет профинансирована за счет госбюджета, которую бизнес получит для выплаты зарплаты, и на развитие после кризиса, который можно возвращать в течении двух-трех лет за счет роста доходов. И есть третий пакет – налоговых и тарифных стимулов. Но для получения этого пакета помощи, бизнес должен пройти через т.н. «точку нулевого декларирования». То есть, полностью задекларировать реальные финансовые потоки, которые были за последние три года. При этом государство гарантирует, что к нему не будут применяться никакие штрафные санкции и наказания за то, что это скрывалось. Одновременно с этим бизнес обязуется, что после того как кризис завершиться, придерживаться уже задекларированных социальных параметров и не будет больше уходить в тень. Естественно все должно происходить с учетом нахождения равновесной точки фискальной нагрузки, которая бы удовлетворяла интересы государства, бизнеса и населения. Должна быть «золотая середина». И в таком случае эта равномерная точка фискальной нагрузки является основным инструментом детенизации экономики. Если издержки, связанные с уплатой теневых налогов и теневых административных рент, будут выше, чем уплата официальных налогов в официальном секторе экономики, соответственно мотивации оставаться в тени у предпринимателей уже не будет. В этом и заключается этот уникальный исторический шанс.

Как на Ваш взгляд карантин в условиях пандемии коронавируса изменил тренды на рынке труда?

Пока говорить об этом рано. Мы может только прогнозировать. Понятно, что из-за эпидемии сокращение деловой активности приведет к сокращению рабочих мест. Это закономерный процесс. Глубина сокращения смоделирована американским экономистом Артуром Оукеном, который сказал, что снижение ВВП на 2,5% приведет к потере одного процента рабочих мест. В Украине при глубоком падении до 10% ВВП численность рабочих мест может сократиться примерно до 1 млн. человек. Здесь я имею введу всех занятых официально, неофициально и самозанятые. Теперь вопрос в том, как государство должно проводить антицикличную политику занятости. Ведь проблема Украины заключается в том, что за последние годы мы создали абсолютно уродливую двухсекционную модель рынка труда: внутренней и внешней. Последняя создана за счет экспорта рабочей силы в других странах. Украина не может инвестировать средства в польскую экономику, чтобы польские предприниматели не сокращали наших рабочих. Поэтому эта политика для нас сейчас усложнена.

Если мы говорим про внешнюю миграцию, то там будет происходить два противоположных процесса. С одной стороны, в Европе есть спрос на украинских сезонных работников. Однако ввиду кризиса возможность трудоустройства для наших эмигрантов резко сократится. Наибольшее падение может быть в сегменте экономик Центральной Европы – Польша, Чехия, Венгрия, Румыния. Потому что сезонные проекции в условиях кризиса, как правило, сокращаются. А если не сокращаются, то замещаются местным трудовым ресурсом, который ранее не рассматривал такие вакансии уступая их иностранцам. В то же время спрос на украинскую высококвалифицированную рабочую силу будет сохраняться на высоком уровне. И здесь будет наблюдаться не очень хорошая тенденция. С учетом пандемии, перекрытия границ, возможного распада единого миграционного пространства внутри ЕС и т.д. люди будут с большей осторожностью относиться к тому, что социальные связи могут в любой момент оборваться на несколько месяцев с туманными перспективами. Если раньше большинство украинских рабочих оставляли своих детей в Украине на время работы за границей, то сейчас многие задумываются, чтобы перевести родителей и детей уже по месту своей работы, обзавестись недвижимостью и окончательно обосноваться в этих странах. В результате социальные связи этих людей с Украиной оборвутся, соответственно, сократятся и суммы перечислений на поддержание этих семей в нашей стране.

Какие секторы экономики страны подвержены наибольшему влиянию из-за кризиса и грядущей безработицы?

Что касается непосредственно ситуации внутри Украины, то наибольшее сокращение рабочих мест будет именно в промышленном секторе экономики, который больше всего чувствуют на себе удары экономического кризиса в виде падения мировых цен на метал. То есть, это сокращение в тяжелом машиностроении, особенно в металлургии. Соответственно кризис промышленности ударит по логистике и транспорту, который сегодня и так находится в предкризисной ситуации.

Резкое сокращение цен на нефть в мире приведет к тому, что в перерасчете на энергетический нефтяной эквивалент добыча угля станет абсолютно нерентабельна. Соответственно, это ударит по угольной промышленности в Украине и может привести к закрытию шахт. Падение цен на энергоресурсы сократит конечную добавочную стоимость в энергетике в целом. То есть, кризис может охватить и энергетический сектор экономики страны.

Резко сократится платежеспособность населения, соответственно, значительный удар будет нанесен и по сектору услуг и торговле. У людей банально не будет денег на то, чтобы их тратить в ресторанах и кафе. Массовая глобальная туристическая миграция сейчас резко замедлится, и Украина, как объект туристического бизнеса, потеряет значительное количество ресурсов.

Самое интересное,  раньше теневая экономика в Украине всегда была своеобразным компенсатором для официальной экономики. Можно сказать, что в последние годы наша экономика выживала за счет теневого сектора. Во все кризисные времена, когда сокращались рабочие места и закрывались предприятия, происходило перетекание в теневой сектор экономики. Теневая экономика была своеобразным буфером, который сбрасывал избыточное фискальное, регулятивное и монопольное давление в официальном секторе. То теперь из-за карантина государство впервые под удар поставило и этот сегмент экономики. Ведь с учетом специфики его функционирования здесь очень трудно ввести виртуальный режим. Поэтому карантинные мероприятия очень сильно ударили по теневой экономике и способности страны в целом формировать такие альтернативные буферы для преодоления кризиса.

Только в Киеве из-за карантина вынужденно взяли отпуска за свой счет полмиллиона человек. Если карантин затянется до осени, не приведет ли это к социальной напряженности, бунтам и разбоям в стране?

Не могу оценивать психологический аспект проблемы. Но, с точки зрения экономических параметров, могу сказать, что карантин до осени продолжаться не может. По экономическим причинам. Из чего состоят мобилизационные возможности любой экономики в условиях кризиса?

Из трех основных составляющих: 1) индивидуальных подушек ликвидности населения и бизнеса; 2) способности государства применять тот или иной пакет мероприятий по амортизации кризиса; 3) возможностей центрального банка страны применять монетарный потенциал для минимизации последствий кризиса.

У нас все очень плохо по всем этим пунктам. Индивидуальная подушка ликвидности у населения и бизнеса составляет примерно один месяц. Государство практически не принимает никаких стимулирующих амортизирующих инструментов для смягчения кризиса. А Нацбанк страны вообще в этом плане, по моим ощущениям, самоустранился.

Пребывание экономики на карантине можно сравнить с пребыванием человека в режиме голода. Если человек голодает какое-то определенное время, он расходует запасы подкожного жира, которые можно легко восстановить через какое-то время. Если человек пребывает в состоянии голода уже длительное время – процесс начинает оказывать негативное воздействие на организм, условно говоря, расходуется мышечная масса, начинают выпадать волосы, зубы. Но, если голод затягивается, то происходят необратимые процессы в организме, когда токсичное воздействие перекидывается уже на жизненно важные внутренние органы, такие как сердце, и человек самостоятельно уже не может справиться с последствиями.

Для Украины месяц карантина – это расходование этого подкожного жира. На втором месяце карантина экономика начинает съедать свои внутренние структурные («мышечные») запасы, которые ей нужны для выхода из кризиса после карантина. Съедая внутренние структурные запасы экономики, мы тем самым сокращаем свои потенциальные возможности для успешного выхода из кризиса после завершения карантина. А если его продлить на три-четыре месяца, то начинаются уже необратимые разрушительные, внутренние процессы.

Некоторые финансовые аналитики полагают, что экономика Украины может сократиться на 5,9% ВВП в 2020. Каков Ваш прогноз?

По украинской экономике мы пока не можем сказать точно, потому что нет окончательной модели реагирования на кризис нашей власти, не проведен официальный аудит. Я делал предварительные расчеты по своей модели и подсчитал, что за один месяц карантина мы теряем примерно 120 млрд грн. ВВП и 250 млрд грн. товаров и услуг. То есть, мы теряем 30-40% месячного ВВП за один месяц карантина. В годовой динамике мы потеряем примерно 2% ВВП. Два месяца карантина – это примерно минус 250 млрд грн ВВП и где-то 4% в динамике роста ВВП за год. Учитывая, что план роста ВВП на 2020 год составлял 3%, то мы уже выходим в «минус». То есть, падение ВВП составит минус 1%. Но реальные темпы падения будут существенно глубже. Экономика страны зашла в состояние своеобразного погружения. Ели подводная лодка села на дно и в течении несколько дней не сдвинулась с места, то она заиливается и уже силой собственных двигателей не сможет завестись. Так и украинская экономика за два месяца заилится и силой внутренних ресурсов бизнеса и населения сдвинуться с мертвой точки не сможет. Нужны стимулирующие действия государства. Государство должно быть тем «толкачом», который сможет сдвинуть ее с места.

Когда-то был писатель-философ Ролан Барт, который обозначил время после Второй мировой войны как «нулевую точку письма». Так вот мы сейчас подходим к «нулевой точке экономики», когда будут перезагружены абсолютно все основные базовые взаимосвязи, которые существовали до кризиса. То есть, будут распадаться глобальные технологические цепочки добавочной стоимости, будут распадаться торговые союзы, будет усиливаться протекционизм государства в защите своих национальных интересов, крупные мировые экономики будут переходить в состояние закрытых самодостаточных кластеров. Все эти новые реалии будут усугублять темпы падения нашего ВВП. Все зависит от действий нашего правительства, насколько они смогут создать свой экономический кластер в Украине. Понятно, что падение экономики неизбежно, но только от искусства власти будет завесить насколько серьезным и глубоким оно будет. Если продолжат существующую экономическую политику, то глубина падения будет максимальной и это явно не минус один процент ВВП.

Многие эксперты пытаются предсказать каким будет мир будущего после эпидемии. На Ваш взгляд, какой сценарий ждет мировую экономику: быстрое восстановление или тотальное разрушение?

В принципе существуют абсолютно объективные предпосылки для нового витка экономического кризиса. И этот кризис ожидали уже давно. То есть, для типичного характера развития мировой экономики сверхзрелый, старый цикл ее активности, который был сформирован в 2009 году, должен был в ближайшие годы распасться. Если не в нынешнем году, так в следующем. В данном случае пандемия коронавируса стала триггером нового кризиса и наложила свой отпечаток. Таким образом, произошло мультипликативное усиление мирового кризиса.

Если бы эпидемия коронавируса произошла в условиях динамично растущей экономики, то есть мировая экономика находилась бы в стадии роста цикла деловой активности или стадии его апогея, то условный пост-кризисный отскок с активацией фактора отложенного спроса, был бы более выпуклым. То есть, после окончания эпидемии коронавируса мы очень быстро вернулись бы к прежней экономической динамике. Это называют V-образный рост экономики. Получается, что первые два квартала наблюдалось падение, а в третьем-четвертом квартале резкое движение вверх. А так как мы находимся на затухающей стадии деловой активности и деловой цикл должен вот-вот распасться и начать формироваться новый, то V-образного роста не будет. Точно также как не будет и W-образного роста. Движение вниз, потом резкий скачок вверх, потом опять по какой-то причине резкое падение вниз, например, в случае второй волны пандемии, а потом опять резкий рост вверх. Сейчас будет L –образная модель роста мировой экономики. То есть, движение вниз, а потом движение вбок. Т.н. боковой тренд. Это формат длительной стагнации, когда три-четыре года экономика балансирует на уровне нулевых показателей роста. Сейчас мы получим резкий обвал, который будет продиктован исключительно ситуацией с пандемией коронавируса. На фоне этой стагнации доходы населения входят в т. н. «ловушку средних доходов». Это значит, что в динамике роста цен, население не чувствует никакого изменение к лучшему из-за медленного увеличения своих доходов, а только ухудшение. То есть, в течение длительного периода времени – четыре-пять лет люди будут ощущать постоянное ухудшение своего уровня жизни. Происходит т.н. социальная фрустрация и усиление политической турбулентности в каждой стране.

Существует ли что-то, что может спасти ситуацию в мировой экономике?

 Ситуацию может спасти только очень быстрое формирование нового цикла деловой активности. Но здесь опять проблема. Мы находимся в уникальной ситуации своеобразного экономического парада планет. У нас не только пандемия коронавируса, не только разрушение цикла деловой активности и необходимость формирования нового, у нас еще и происходит перезагрузка технологического уклада. То есть, пятый экономический уклад, эпоха электроники, когда начали выпускаться компьютеры, мобильные телефоны, появился интернет, с точки зрения товаров потребления подошел к своему пику. Или точке максимальной отдачи. Точке предельной полезности. Это значит, что можно выпустить двадцатую модель айфона, но она уже не станет точкой экономического драйва и не приведет к существенному росту покупок этого смартфона.

В рамках шестого технологического уклада есть научные разработки, образцы, но они очень сложно переходят в формат товаров массового потребления. То есть, шестой технологический уклад пока не может сформировать свою линейку товаров массового потребления, которые станут основой для роста мировой экономики. Когда это произойдет и станут выпускать, условно говоря, таблетку для продления жизни, таблетку от рака или еще какие-то товары, основанные на информационно-когнитивных нанотехнологиях, мы пока не знаем, что еще больше дает отсрочку по преодолению этой вечной стагнации, которая уже началась. Но в этом и заключается новый шанс для Украины: преодолеть сырьевую зависимость экономики и воспользоваться распадом устаревших глобальных цепочек добавочной стоимости, куда нас уже не пускали и попытаться занять достойное место в новых сетевых механизмах развития нового экономического уклада, в котором мы, с учетом нашего индекса человеческого капитала и еще сохранившейся базовой инфраструктуры, можем занять свою нишу с более сложным профилем национальной экономики.

Первую часть интервью с Алексеем Кущом читайте здесь.

Ксенiя Лазоренко