Сегодня и завтра на сцене столичного театра им. Ивана Франко пройдут гастроли Московского театра-студии Олега Табакова. Новое прочтение классической пьесы «Чайка» Антона Чехова в постановке режиссера Константина Богомолова киевским театралам представят Константин Хабенский, Олег Табаков, Марина Зудина, Андрей Сиротин, Павел Ворожцов, Яна Осипова, Сергей Сосновский, Павел Ильин и др.
В России премьера спектакля вызвала самые неоднозначные отзывы — от восторженных до полных негодования, однако такая реакция зрителей только порадовала скандального режиссера.
Накануне российской премьеры, которая состоялась в июне 2011 г., режиссер объяснял в своих многочисленных интервью, что принцип этой «Чайки» в том, что это история про них самих — театралов. «Я артистам так и сказал: текст — зеркало, в которое они должны глядеться». Стоит отметить, что на столь омерзительное и пошлое отражение (а именно таким в интерпретации режиссера оно и является) актеры взирают с неподдельной смелостью. И вот уже зритель сам не замечает грани между сценой, пьесой и реальной жизнью — ведь перед ним не литератор Тригорин, а самый что ни на есть Константин Хабенский, популярная артистка Марина Зудина, а отнюдь не Аркадина, и поживший уже Олег Табаков (доктор Дорн).
Грань между актерами и их персонажами напрочь стерта. Вся эта вожделенная богема, по мнению режиссера,— полные нули и импотенты. Они бездарны, пошлы, завидуют друг другу и пьют запоем. Именно поэтому, когда Константин Хабенский со знанием дела исполняет монолог усталого литератора о том, что его слава раздута и т.п., зритель нисколько не сомневается, о ком на самом деле идет речь. «Богомолов ставит «Чайку» не столько вообще про интеллигенцию, сколько про нынешних жрецов прекрасного (благо герои пьесы — все больше писатели да актрисы), служащих непосредственно в МХТ и занятых непосредственно в самом спектакле,— пишет в своей рецензии один из российских критиков.— Он ставит спектакль о попытке поставить серьезный спектакль на прославленной, освященной великим прошлым сцене, сдавшейся под натиском попсовой реальности. Сцене, на которой артисты бессовестно пытаются нравиться публике, беззастенчиво эксплуатируют свою медийную славу, давно и безнадежно позабыли об идеалах».
Однако ставит режиссер огромное зеркало и перед зрительным залом, и публика, в меру своей проницательности, себя узнает. Актеры на сцене читают почти неизмененный классический чеховский текст, обращаясь исключительно к залу, ведут в первую очередь именно с ним диалоги (ведь коллеги по сцене друг друга даже не пытаются слушать). Есть в постановке даже момент, когда, в лучших традициях эстрадных концертов, на сцену под народный хит Шуфутинского «Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка» Сорин (Сергей Сосновский) вытягивает «жертву из зала». Эта пьяная гульба под микс песен «Ласкового мая», Шуфутинского и Ноггано, жутко наигранные пьяные пошлые признания превращается в отвратительный апофеоз всего действа. Кто-то ужасается, кому-то больно, кто-то, не выдерживая пошлости и низости, уходит со спектакля, а кто-то — подпевает и отбивает ногой такт «Пальмы-де-Майорки».
Спектакль же для неискушенной публики превратился в настоящую провокацию, многие даже не смогли досмотреть его до конца и буквально завалили создателей негативными отзывами. Однако сам Константин Хабенский, например, мнения зрителей не разделяет. «Этот спектакль о пошлых, одиноких и несчастных людях, утопающих в своей пошлости. Это спектакль о нас,— отвечает на один из выпадов знаменитый актер.— А юмора там вообще нет. Ужасаются нормальные люди. Ржут же те, кто видят в зеркале себя и не понимают при этом, что это они и есть».