Мадонна взяла за правило впечатлять продюсерами, обеспечивающими звуковой рельеф каждой ее новой работы, начиная с Ray Of Light десятилетней давности
В то время как разговоры вокруг остальных поп-звезд сводятся к новому образу (в одежде, макияже, очередном любовнике), Мадонна взяла за правило впечатлять продюсерами, обеспечивающими звуковой рельеф каждой ее новой работы, начиная с Ray Of Light десятилетней давности.
Через студию певицы прошли не самые известные, но тем не менее крепкие кудесники звука: Уильям Орбит, Мирваис и Стюарт Прайс, которые пристально следили за тем, чтобы звучание их подопечной парило над текущими трендами или задавало таковые, а не втискивалось в них, как в переполненный автобус.
В случае с Hard Candy ситуация иная — этот альбом подытоживает современную поп-музыку, но не позволяет себе ничего сверх этого. Он якобы должен был быть возвращением к духу 80-х, но эта концепция скорее надуманная. За звук на этот раз отвечали такие максимально растиражированные лица, как Фаррелл Уиллиамс, Кэни Вест и Тимбалэнд, и их присутствие, сколь компетентным ни было бы, девальвирует пластинку до уровня безопасной, максимально коммерчески выверенной записи нового века.
После выпуска этого диска контракт Мадонны с лейблом Warner заканчивается, она переходит под крыло промоутеров Live Nation — и на прощание дива выдает едва ли не в первый раз в жизни нечто предсказуемое, зато наверняка хорошо продаваемое. Здесь есть отличные вещи (She’s Not Me и Spanish Lesson), но из-за низко поставленных целей ничьим любимым альбомом Hard Candy, увы, не стать.