Колонка Натальи Давыденко, корреспондента отдела «Рынки»
На подходе один из самых противоречивых праздников, оставшихся нам в наследство от советского прошлого,— Международный женский день. Оформление в качестве ежегодного празднования, нацеленного на побуждение в женщинах всего мира тяги к гендерному равноправию, 8 марта получило, с легкой руки Клары Цеткин, в 1910 г. на конференции социал-революционерок. Прошло почти 10 лет, и в СССР этот день стали праздновать как «день смотра боевых сил работниц и крестьянок», но главное — как день солидарности работниц всего мира.
В то время 8 марта определенно имело черты глобального праздника. На открытках того времени зачастую были изображены женщины разных стран с подписями типа «Наша дружба нерушима!», а сам день проводили за посещением политкружков и прочих собраний. Но после 1965 г. тон праздника начал меняться. Так, из мирового акта единения он стал превращаться в уютное семейное торжество, во время которого мужчины начали высказывать почтение всем знакомым женщинам.
Из открыток того времени сходят суровые лица работниц, уступая место мамам и бабушкам (или часто — их милым зооморфным аналогам), в передниках восседающих за столом и принимающих букетики цветов. 8 марта стало уютным и милым праздником «весны-красоты», чем запомнилось моему поколению.
Сейчас прекрасный реликт советского прошлого потихоньку превратился в очень «западный» и даже скорее американский праздник. Не затронув по большому счету новомодный День защитника отечества (а для львиной части украинцев все равно ностальгический «День Советской армии»), коммерциализация этого некогда заполитизированного, а позже домашнего торжества сейчас раскручивается на полную. Причем сразу с размахом — это вам не «калоши всех размеров со скидкой в честь 8-го», как печатали в газетах в 1925 г.
Если ранее мартовской даты ждали в основном цветочники, которым день весеннего торжества дает 10% годового оборота, то сейчас этот «конек» вовсю оседлали, к примеру, продавцы бытовой техники, предлагая наперебой обрадовать женщин холодильником, духовкой или хотя бы новой сковородой.
Современный, иногда даже несколько истерический, ажиотаж вокруг празднования этой даты, сопровождаемый скидками и прочими акциями, во многом плод рекламных усилий именно торговцев. Не претендуя на универсальность этой тенденции (среди опрошенных лично представителей мужского пола мнения на сей счет радикально разнились), можно смело говорить о проникновении «быта» в прямом значении этого слова в тело праздника. Как с иронией отметил один из моих товарищей, он стал ловить себя на мысли, что подсознательно тянет с покупкой хлебопечки до «8-го»: «Оказалось, боюсь проснуться 8 марта, а в шкафу ничего «такого» не припрятано. Будто иначе праздник стороной пройдет. Понимаю же, что глупо, а все равно — туда же».
Доведенная до пика коммерциализация творчества, когда кроме потребительской глянцевой оболочки не остается ничего, никакой идейной сердцевины — это последняя стадия жизни любой торжественной даты. И хотя культура отмечания «8 марта» у нас только встала на этот путь, вряд ли стоит ожидать, что она свернет с него и мы увидим новые любопытные трансформации верно отходящей в историю традиции.
