Пока очередные энтузиасты "крымской весны" в Ялте собирают подписи за установку памятника царю Александру III в Ливадии, Владимир Путин, чувствующий духовное родство с крутым нравом предпоследнего российского императора, оказался в, пожалуй, сложнейшей внешнеполитической ситуации за весь период своего правления, пишет Максим Осадчук специально для "Крым.Реалии".
Приказ Дональда Трампа о ракетном ударе по позициям “друга Асада” в сирийской провинции Идлиб в один момент поставил лидера России перед пугающей альтернативой. Либо решиться на открытую конфронтацию с мощнейшей военной машиной мира, либо признать свое поражение в длительной и хитроумной геополитической игре, призванной вернуть Россию на мировую арену в качестве центра силы. Описанная в начале XIX века немецким философом Георгом Гегелем ирония истории здесь проявляется в том, что Путин несколько лет собственными руками заботливо собирал смертельный капкан, в котором сам сейчас и оказался.
Отдельные дальновидные эксперты из кремлевского пула время от времени боязливо высказывались об опасностях, таящихся в ставке Москвы на тогда еще кандидата в президенты США Трампа. Несмотря на все реверансы последнего в сторону Путина и серию громких заявлений о признании “исторических прав” России на ряд регионов Восточной Европы, включая оккупированный Крым, эксцентричный рыжий миллиардер оказался абсолютно непредсказуем, заняв кресло в Овальном кабинете. Пропагандистская индустрия имени Киселева вынуждена была оперативно корректировать образ Трампа в глазах россиян почти сразу после его победы. Но прямого военного удара по главному союзнику Кремля на Ближнем Востоке не ожидал никто. Ворох версий, появившихся после старта 59 американских ракет “Томагавк” по сирийской авиабазе Шайрат, включал в себя весь спектр мнений: от стремительного сближения президента США с китайским лидером Си Цзиньпином в противовес российскому влиянию в мире (Трамп отдал приказ о ракетном ударе прямо во время дипломатического ужина с главой КНР) до традиционной конспирологии в духе проделок всемогущего вашингтонского истеблишмента, не исключая и рептилоидов.
Впервые за семь лет ужасной войны в Сирии, в которую оказались так или иначе втянуты все игроки, имеющие интересы на Ближнем Востоке, Америка открыто применила военную силу против диктатуры Асада. Нужно быть абсолютно исключенным из мирового медийного пространства, чтобы не понимать: эта перчатка брошена в лицо России, без которой – и это совершенно очевидно – правлению нынешнего режима в Дамаске давно пришел бы конец. Официальное заявление Трампа для СМИ относительно бомбардировки прозвучало как ласковый призыв подчиниться сильному: “Я призываю все цивилизованные силы присоединиться к США в усилиях по прекращению кровопролития в Сирии”. Сдержанный комментарий главы российского МИД Сергея Лаврова ограничился лишь констатацией факта о том, что “наших военнослужащих среди погибших, судя по всему, нет”.
Если Путин и его окружение не готовы идти на углубление конфронтации с Западом, военный потенциал которого несравнимо больше, единственное, что им остается, молча проглотить обиду, смирившись с ролью склонных к мелким пакостям школьников. Или же – попытаться взять реванш в других областях. В частности, продолжив ползучую экспансию на территорию суверенной Украины, о чем мечтают не только маргинальные скандалисты уровня Александра Проханова. В пользу возможности этого варианта говорит резкое увеличение численности кадровых российских вооруженных сил – с 800 тысяч почти до 2-х миллионов человек (!) к лету 2017 года, о чем скромно сообщает правительственный ресурс правовой информации.
Надо понимать, что запас прочности режима, накопленный во время тучных нефтегазовых 2000-х, к сегодняшнему дню практически исчерпан. Министр финансов России Улюкаев еще в прошлом году заявил, что Федеральный резервный фонд истощился до предела, а значит, самое время переходить к Фонду национального благосостояния, который представляет собой последний бастион социально-экономической стабильности России. Внезапный рост российской армии до почти китайских показателей в этом свете не может восприниматься иначе как игра ва-банк. Пан или пропал, война все спишет и так далее.
Кроме традиционной для российской политики эскалации внешней агрессии, в арсенале существующей системы есть и другие способы умиротворения недовольства внутри собственного общества. Только ленивый не обратил внимание на то, что кровавый теракт в питерском метро произошел сразу после массовых антикоррупционных протестов (один из плакатов протестующих, кстати, содержал удачный ответ на популярный крымский афоризм Дмитрия Медведева “Это ты держись, Димон!”) Беспрецедентная в истории России стачка дальнобойщиков, грозящая парализовать целые сектора экономики, в отличие от предыдущего витка протеста ставит уже прямо политические требования – отставка правительства. Авантюризм, в котором руководство России все глубже погрязает с момента оккупации Крыма и начала войны на Донбассе, не оставляет сомнений в правоте старого лозунга Алексея Навального: эти люди готовы пойти на любое преступление, чтобы вы никогда не узнали, сколько они украли.
2017-й, по всем законам магии чисел, для России будет годом больших потрясений: как во внешней политике, так и во внутренней. Трамп, в отличие от сердобольного Обамы, “президент войны”, как подсказывает популярное издание Politico. Мир слишком тесен для двух Путиных. А Россия, как видно, становится все тесней даже для одного.
