Кремль добился того, что впервые за два предыдущие десятилетия уровень политических прав в России опустился до 7 – самого низкого значения на шкале соответствующих измерений.
Наконец-то взят новый рубеж политической деградации!
Последний (опубликован в январе 2017 г.) доклад Фридом Хауза о состоянии гражданских свобод и политических прав в современном мире сообщает, что Кремлю наконец-то удалось добиться того, что никак не получалось сделать в предыдущие два десятилетия – уровень политических прав в России опустился до 7 – самого низкого значения на шкале соответствующих измерений.
У этого, безусловно, выдающегося политического рекорда российской власти есть несколько важных характеристик, заслуживающих упоминания.
Во-первых, оценка политического режима на уровне 7 является не совсем обычной даже для времен СССР. Например, из 12 лет, для которых Фридом Хауз давал оценки уровня политических прав для второй половины периода власти Л.Брежнева (1972-1982 гг.), в 9 случаях их оценки были равны 6. То есть путинский политический режим уже опередил по своей жесткости большую часть даже брежневского правления.
Во-вторых, Кремль доказал, что термин “зимбабвийская болезнь”, регулярно использовавшийся, в частности, автором этих строк 10-15 лет тому назад для образного описания примера, которому, кажется, следовала политическая деградация в России, со временем оказался не совсем точным. В отличие от нашей страны уровень политических прав в Зимбабве растет последние 8 лет и сейчас достиг невероятного для нынешней России значения – 5. Иными словами, для описания долговременного тренда политической деградации в более свободных, чем нынешняя Россия, странах (например, в Зимбабве, Венесуэле) теперь следует пользоваться более корректным термином – “российская болезнь”.
В-третьих, достигнув по уровню политических прав значения 7, нынешний российский режим, в свое время пренебрежительно отвергший участие в “Группе 8”, вошел в члены замечательной компании из 35 подобных же режимов с аналогичными параметрами, какие несомненно заслуживают поименного наименования:
в Восточной Азии (5) – Китай, Тибет, Вьетнам, Лаос, Северная Корея;
на Ближнем Востоке и в Северной Африке (11) – Сирия, Западный берег р. Иордан, сектор Газа, Саудовская Аравия, Бахрейн, Йемен, Сомали, Судан, Южный Судан, Ливия, Западная Сахара;
в Латинской Америке (1) – Куба;
в Африке южнее Сахары (9) – Эритрея, Эфиопия, Чад, Центрально-Африканская Республика, Экваториальная Гвинея, Конго (Браззавиль), Конго (Киншаса), Бурунди, Свазиленд.
В-четвертых, эту группу составляют, как правило, относительно небогатые страны – среди ее членов (за исключением нефтеэкспортеров Бахрейна, Саудовской Аравии, Экваториальной Гвинеи) нет ни одной страны с ВВП на душу населения по ППС валют с показателем, составляющим хотя бы половину от уровня душевых доходов в США и большинстве западных стран. Политическая диктатура создает непреодолимые препятствия для экономического роста и высокого уровня благосостояния граждан.
В-пятых, эту группу составляют, как правило, не слишком развитые страны – среди ее членов нет ни одной страны, находящейся в Европе за пределами бывшего СССР, в Северной и Латинской Америке (за исключением Кубы), в Австралии, Океании. В странах, сумевших войти в состав т.н. “первого мира”, нет ни одной политической диктатуры.
Наконец, особенностью нового места нынешнего кремлевского режима является то, что падать ему – с качественной точки зрения, – строго говоря, дальше некуда, по крайней мере, в рамках шкалы, применяемой Фридом Хаузом для оценки уровня политических прав в странах современного мира. Что бы теперь режим ни сделал, но ниже оценки 7 он опуститься уже не сможет, – это самая последняя качественная ступень на лестнице, приведшей его вниз, на самое дно. Конечно, и специалисты и любители могут все же попытаться разбираться в оттенках черного – какой режим является более отвратительным – московский, южноосетинский, крымский, туркменский, сирийский, северо-корейский или экваториально-гвинейский. Но с качественной точки зрения они авторитарно однородны.
Какие практические выводы можно сделать из этого выдающегося достижения?
Во-первых, совершенно очевидно, насколько, как минимум, нелепыми на фоне установленного нового политического рекорда выглядят неустанные попытки популярного политолога Е.Шульман именовать нынешний российский режим гибридным.
Во-вторых, совершенно очевидно, насколько в условиях такого политического режима бесчестными являются попытки т.н. “оппозиционеров” вроде А.Навального, М.Ходорковского, их сторонников убеждать уважающих себя граждан принимать участие в проводимых этим режимом представлениях под названием “выборы”.
В-третьих, совершенно очевидно, насколько в рамках такого политического режима бесконечно циничной является подготовка “экспертами” вроде А.Кудрина предвыборной программы В.Путину “по проведению реформ судебной системы, правоохранительных органов”, других подобных “институциональных реформ”.
Наконец, есть еще один и, пожалуй, самый важный вывод.
Состав замечательной компании, заслуженным и полноправным участником которой теперь стал и кремлевский режим, показывает, насколько в историческом, культурном, конфессиональном, образовательном и многих других отношениях даже сегодняшняя Россия (наряду с соседней Беларусью) радикально отличается от подавляющего большинства членов этой группы. Кричащее противоречие между фундаментальными характеристиками сравнительно развитого российского общества и господствующего над ним архаического политического режима неизбежно будет разрешено восстановлением необходимого соответствия.
Однако разрешение этого противоречия может быть двояким.
Либо архаический политический режим будет заменен на другой, соответствующий параметрам относительно развитого общества.
Либо же сами фундаментальные основы российского общества будут изменены в соответствии с требованиями архаического политического режима. И тогда наше общество неизбежно станет подобным другим несчастным, оказавшимся вместе с нами в мировом “авторитарном заповеднике” на политическом дне планеты.
