Майдан пах горьким дымом. От потешного "майданчика" изрядно разило перегаром.
Хруст ломаемых костей сменился хрустом пересчитываемых купюр, отслюнявленных за сдельную “гражданскую активность” и нормированный “экспресс-протест”.
Впрочем, все это было. И не раз. До Майдана. После Майдана. Между Майданами.
Заставить политиков отказаться от коллекционирования “акций” невозможно, как и запретить им “коллекционировать” кэш. Вербовка массовки — дело нехитрое и (для большинства е-декларантов) не сильно затратное. Благо, подобным рекрутингом промышляют давно и успешно. Еще лет пять назад мне рассказывали о ловком парне, который по сходной цене поставлял один и тот же послушный контингент на провластные акции, митинги оппозиции и популярное ток-шоу. Пока в стране водятся состоятельные тщеславные вождики и нуждающиеся негордые заробитчане, на рынке подобных услуг будут присутствовать и спрос, и предложение.
Одеяния и флаги на фестивале политического косплея смысловой нагрузки не несут. “Внезапно восставшие” граждане могут быть наряжены в черное, в футболки с тематическим принтом или в мультикам; требовать “доллар по пять” или мороженое за двадцать копеек, государственной компенсации за сгоревшие банковские вклады или за спущенные в подпольном игровом зале сбережения, призывать к отставке премьера или причислению к лику святых руководителя таможенного перехода.
Любому, принимавшему “улицу” в изрядных дозах, будет несложно отличить водевиль от прелюдии к драме. Для идентификации “титухана”, как правило, не требуется знание теории Ломброзо. И не так сложно, даже без знакомства с нюансами окулесики, по взгляду различить идейного протестующего, митингаря-шабашника, фрика и зеваку. Последних (навскидку) было, как обычно, первых — меньше обычного.
Ответу на вопрос “Почему?” должен предшествовать вопрос “Зачем?”. Зачем поводыри/витии разного калибра/окраса устроили дежурную “пятиминутку непослушания” — очевидно. Подобные мероприятия держат их в тонусе, а власть — в напряжении.
Не бывает плохого PR-повода, бывает мало денег. Тем паче, действующий политический режим поводы предоставил в избытке. “Неправильные платежки”, финансовый каминг-аут власть имущих, бесконечный сериал о “безвизовом дедлайне”, увеличение числа обстрелов на фронте, новая порция скандалов и отставок et cetera.
Такие политические метеоусловия мало кого из алчущих подсидеть/свергнуть власть удержат от искушения выйти на улицу. Независимо от того, существовал ли в природе иноземный план “Шатун” или “революционеры” руководствовались доморощенным планом “Шалун”.
А тут еще — “Трамп в руку”. Каждый демагог от политики (т.е. каждый второй) убедился, что он — в тренде. И поспешил оттачивать заученные приемы. Парад “трампенят” только начинается. Тактическая цель протестного выхода — оценка стрессоустойчивости власти, замер степени накала общества.
Едва ли цель эта была достигнута. Уровень недовольства масс не коррелирует с численностью массовки у стен ВР или НБУ. Ибо на вопрос “Зачем?” предстояло отвечать не только тем, кто выводил за деньги, но и тем, кто выходил бы за идею. Но в массе своей не вышел. Потому что ответа на вопрос не нашел. По крайней мере, пока. Одни, в самом деле, искренне считают, что не время раскачивать лодку. Чтобы вода из пробоины в днище не лилась на адскую мельницу Путина.
Другие понимают, что пресловутое раскачивание лодки мешает, едва ли не в первую очередь, экипажу властной шлюпки — при качке бочки с налом норовят выскользнуть за борт. Но эта прослойка граждан не видит альтернативы лодочникам.
Как ни странно, но е-декларирование, усилив народную ненависть к власти, отчасти продлило последней жизни. Для внушительной части населения стало откровением, что большинство удачливых пассажиров новых социальных лифтов — такие же увлеченные коллекционеры дензнаков, квадратных метров и понтовых тачек.
И это породило неверие в скорую смену элит, в осязаемые качественные изменения после возможных досрочных выборов. У данной части граждан поиск ответа на вопрос “Зачем?” начинался с поиска ответа на вопрос “Кто?”.
Отсутствие ответа вынудило пока остаться дома и тех, кто уже понял, что декларативная борьба с коррупцией отличается от реальной не больше, чем повапленный гроб от мраморного пьедестала. Многие из тех, кто за досрочные выборы на словах, на деле не готовы убиваться за возможность их проведения. Пока не найдут для себя ответов на вопросы “Зачем?” и “Кто?”.
Им что зозульки, что тупики, что голуби, что ястребы, что грифы-падальщики. В искренность борьбы пчел против меда, “скотыняк” против “скотыняк” и некрофилов — “за життя” верят все меньше. В качественное обновление элит после досрочных выборов — тоже. Да, доверчивых немало. Их достаточно для тусовки или потасовки. Для долгой, сознательной, самоорганизованной акции их не хватит.
Третьи, при очевидном многообразии поводов для протестов, не видят глубокой причины для возникновения того, что мы называем Майданом. Настоящий Майдан никогда не был за колбасу. Он становился необратимым явлением после публичного оскорбления человеческого достоинства — будь-то очевидная фальсификация волеизъявления или жестокое избиение мирных протестующих. Вот тогда на улицы выходит активная часть граждан, люди с разными взглядами и разного социального положения, но с одинаково прямой спиной. Очевидно, для такой категории людей точка непереносимости еще не пройдена.
А до того в любой момент кто угодно может где угодно поставить палатки, украшенные какой угодно символикой, назвать это “Майдан 3.0”, “Майдан 4/5”, “Майдан 5.10”, “Майдан 14/88” или “Майдан 666”, но судьба его окажется такой же, как доля предыдущих пост-псевдомайданов.
Горе-майданчики обречены на маргинальность без значительного количества готовых к самопожертвованию, самоорганизации и самоуправлению. Для Майдана нужен не столько призыв, сколько нерв. Не столько вождь, сколько вера в себя. Болтуны, эксплуатирующие раздражение, могут породить только эрзац-майдан. Мы не знаем наверняка, имел ли место какой-нибудь план “Пустун”, и не можем утверждать, существовал ли контрплан “Ласун”.
Мы только знаем, что в свое время Петр Алексеевич в узком кругу граждан восхищался Эрдоганом, который якобы сам против себя организовал заговор и получил карт-бланш на зачистку территории от болтунов, которые мешали вождю работать. А еще мы знаем, что Украина — не только не Россия, но и не Турция. И здесь излишнее увлечение власти силой приводит к результатам, прямо противоположным задуманным. И власть, и оппозиция (во всем многообразии штаммов) присматриваются (первые с тревогой, вторые — с надеждой) к потенциальной движущей силе возможной революции (восстания, путча, погрома, как кому угодно) — ветеранам АТО.
“Дембеля” часто были ударной силой в политических волнениях — цементировали отряды ихэтуаней во время “восстания боксеров” в Китае, служили силовой подпоркой партии большевиков в 1917-м; немецкие окопники Второй мировой транзитом через фрайкорпс перекочевали в штурмовые отряды нацистских СА, французские ветераны Вьетнама и Алжира стали авангардом мятежа в 1961-м…
Те, кто считает ветеранов войны на Востоке однородной средой, легко поддающейся влиянию, заблуждаются.
Те, кто недооценивает их возможную роль в политических процессах, заблуждаются еще больше. Большинство представителей этого неимоверного пестрого сообщества отличают три особенности:
— у них обостренное восприятие несправедливости;
— они приучены к упрощенному делению на своих и чужих;
— звук выстрела не вызывает у них паники;
– готовность выстрелить выше, чем у невоевавшего.
Приведу средневзвешенную версию высказываний, часто слышимых от разных людей, вернувшихся с фронта — добровольцев и мобилизованных; добробатовцев и зесеушников; нашедших себя в мирной жизни и откровенно неустроенных; менеджеров, высокооплачиваемых бойцов частных армий, перебивающихся случайными заработками работяг и безработных, пропивающих пенсию мамы на кухне; озлобленных и хладнокровных, выпускников вузов и не сильно испорченных образованием, молодых и не очень. “Стрелять — нет. Наверное, нет. Но если будет понятно, что дальше некуда, и если кто-то достойный прикажет, соберемся и уберем эту власть без выстрела”.
Обещание не означает способность. Способность не означает готовность. Готовность не всегда предполагает действие. Но подобное настроение указывает на возможность обещаемого.
Обещание не стрелять не означает отсутствия возможной стрельбы. Распространенная формулировка “кто-то достойный” указывает на отсутствие подобного персонажа. Силовой, тем более кровавый вариант развития сценария сегодня не выглядит реалистичным. Но. Зачем испытывать судьбу? Или “дальше есть куда”.
Или людей с прямой спиной вынудят делить своих на своих и чужих.
Сергей Рахманин
