Человек устроен одинаково. Он часто думает о том, что система способна на коварство, и куда реже - что она способна на глупость. Именно поэтому мы часто принимаем чужие ошибки за дьявольски хитрый план.
Я думаю об этом всякий раз, когда приходится говорить с коллегами из Восточной Европы. Потому что они искренне верят в то, что у Кремля есть некий “запасной выход”, “второе дно”, “ресурс стабильности”, “оружие возмездия”. В общем, что-то такое, что позволило бы уберечь Россию и ее экономику от испытаний.
Дело даже не в том, что коллегам неясны мотивы Кремля: они прекрасно понимают, что такое “фантомные боли империи”. Но они никак не могут поверить, что Кремль не просчитал последствия своих действий. А именно: санкций, обескровливания экономики, падения уровня жизни и неизбежного нарастания турбулентности, которое за этим следует.
Это и прямь сложно укладывается в голове среднестатистического европейца. Потому что для них является аксиомой тот факт, что мы живем не в мире независимостей, а в мире наиболее эффективных систем взаимозависимостей. Они не понимают, на что может рассчитывать страна, которая решила отгородиться от остального мира стеной. Они искренне недоумевают, как Москва может верить в то, что способна конкурировать с западом. И оттого ищут в ситуации подвох.
И именно в этом и состоит их ключевое заблуждение. Потому что они – дети современных государственных систем. В которых ключевые решения принимаются на основе консенсуса, как минимум, между основными группами. Собственно, для этого и существует парламент, главная задача которого – быть той самой пресловутой “площадкой для дискуссий”. И нормальные парламентские выборы – это те, в результате которых представители большинства социальных прослоек имеют шанс обсуждать судьбоносные для страны решения лицом к лицу.
А в России все дело обстоит строго наоборот. Консенсус “нулевых”, когда Владимир Путин выступал модератором между разными группами влияния в своем окружении, сломан. Бывшее окружение прорежено – даже абсолютно лояльные “системные либералы”, отвечающие за экономику, выдворены из ближайшего круга, причастного к формированию политики. Главную роль играют “силовики”, а “министры-капиталисты” вынуждены постфактум оценивать стоимость аннексии Крыма для российского бюджета.
Проблема в том, что решения, которые принимаются узким кругом людей, всегда упираются в компетенцию этих самых людей. Потому что всегда нужны те, кто говорит о рисках. Потому что если “хочу” не упирается в анализ “могу”, то наступает коллапс.
Когда западные коллеги не могут понять логику Кремля, то это происходит оттого, что они пытаются анализировать его как систему. Взвешенную, профессиональную, компетентную. А логика официальной Москвы не институциональна, а персональна – она упирается в индивидуальные желания и точно такие же личные представления о реальности. И система подобных мотивов вполне может быть иррациональна. Примерно так же, как иррациональна мотивация алкоголика.
С точки зрения окружающих алкоголик занимается саморазрушением. Лишает себя денег, здоровья, простых бытовых радостей, теряет репутацию, рушит семью, приводит дом в упадок. Единственный выход из ситуации – это не пить. Но отказ от алкоголя чреват ломкой, депрессией и ухудшением самооценки: новая доза наркотика сродни возврату в идеальный мир. Можете взять для эксперимента любого соседа по подъезду и объяснить ему пагубность его привычки. Опишите ему мир без алкоголя, с карьерой, социальным статусом, спортивным адреналином. А мы посмотрим, насколько успешной окажется ваша логика, помноженная на красноречие.
Собственно, именно это сейчас и происходит в действиях Кремля. С точки зрения окружающих, он занимается саморазрушением. С точки зрения самого больного, он “живет так, как хочет”. Но будем ли мы при этом думать, что у алкоголика есть хитрый план, спасательный круг и запасной выход? Конечно же нет.
Более того – в нашей недавней истории мы уже неоднократно это проходили. В самом конце 80-х в речах идеологов Союза звучали слова о скором преодолении трудностей и бравые отчеты об успехах. Любые разговоры о том, что ресурсы системы исчерпаны, воспринимались с усмешкой, а в события 91-го года никто не верил даже в 88-м.
Или можем вспомнить 2012-й. Безальтернативность Партии регионов, крепкая гривна, успешно проведенный чемпионат по футболу. Любые рассуждения о том, что Янукович ведет страну в пропасть, пресекались инфраструктурными стройками, а любые экспертные прогнозы о грядущем крахе упирались в 60% населения, не готового протестовать.
Нет смысла недооценивать противника, но точно так же нет смысла его и переоценивать. Российская безапелляционность стоит не на железобетоне – она стоит на самоуверенности. Это та самая история про голого короля, которому никто не решается сказать правду в глаза. Но король ездит по городу без одежды не потому, что задумал хитрое. А потому, что не понял очевидного.
