В "армейские корпуса" незаконных "республик" вербуются бомжи и безработные.
Российские “военные советники” говорят о сложностях с пополнением бандформирований так называемых ДНР и ЛНР, а также низком уровне подготовки боевиков. При этом многие местные очень часто имеют низкий уровень образования, склонны к дезертирству, злоупотреблению алкоголем, наркотиками, а в некоторых случаях являются лицами без постоянного места жительства. Об этом сообщил координатор группы “Информационное сопротивление”, народный депутат Дмитрий Тымчук. Он также рассказал, кто же воюет сегодня против Вооруженных сил Украины в составе так называемых Первого и Второго “армейских корпусов” (АК) ДНР и ЛНР.
Сегодня формат набора живой силы для личного состава подразделений 1-го и 2-го АК так называемых ЛНР и ДНР ничем не отличается от того, который был полгода или год назад. Еще в прошлом году боевики худо-бедно наладили систему вербовки местных жителей и работают в формате военкоматов. Как известно, все их попытки проводить “мобилизационные мероприятия” и ставить под ружье всех подряд провалились. Для местных жителей, которые не хотели служить, осталась для побега, в общем-то, прозрачная линия разграничения. При этом местные знали, что украинские Вооруженные силы не набирали на военную службу жителей Донецкой и Луганской областей, кроме тех, кто сами изъявили такое желание. Соответственно, “мобилизационные мероприятия” на территории так называемых ЛНР и ДНР срывались.
Поэтому российские кураторы незаконных “республик” пошли по пути организации так называемой контрактной службы: за российские деньги нанимали боевиков, которыми укомплектовывали подразделения так называемых Первого и Второго АК. Однако и тут у них сразу начались большие проблемы.
Во-первых, несмотря на высокий заявленный уровень денежного обеспечения, выплат “боевых”, вдруг оказалось, что та система бандформирований, которая выстраивалась с весны 2014 года, не позволяет, даже при всем вмешательстве россиян, говорить о каком-то прообразе регулярных армий. Бандформирование – оно и в Африке бандформирование. Особенно это касается тех подразделений, где командирами поставлены боевики из числа местного населения. Тот же “Гиви”, “Моторола”. Сразу начиналось разворовывание денежных средств, из-за чего возникали задержки с выплатами. По этой причине представители местного населения, которые шли, чтобы заработать деньги, просто дезертировали. Отсюда высокий процент “текучки” в местных бандформированиях.
Есть еще один “минус”, о котором говорят уже российские “специалисты”. По их словам, на “службу в 1-м и 2-м “армейских корпусах” ЛНР и ДНР идут люди, которые являются наркоманами, склонны к злоупотреблению спиртными напитками, не востребованы в гражданской жизни, не имеющие постоянной работы, а то и жительства. Из них получаются “военнослужащие” весьма сомнительного качества.
Комплектование соединений боевиков сегодня выстраивается по штатной структуре мотострелковых бригад российской армии. Однако реальная укомплектованность подразделений в этих “бригадах” ДНР и ЛНР составляет от 40 до 60%. Причем, 60% – это наивысший показатель, в единичных случаях. И этот показатель плавающий. По прогнозам, в том же батальоне “Сомали”, который перекинули сейчас на передовую, в ближайшие сутки будет увеличиваться количество дезертиров. Поэтому процесс доукомплектации перманентен в связи с высоким уровнем дезертирства. При этом “контрактники” часто убегают на территории, подконтрольные Украине.
Наиболее стойкий источник пополнения сил боевиков – это военнослужащие регулярных вооруженных сил Российской Федерации. Но и здесь есть проблемы. Многие военнослужащие рядового и сержантского состава досрочно разрывают свои контракты. Второй по численности – это российские наемники. Но и россияне тоже понемногу “включают мозги”. Если в 2014 году вербовались люди, проходившие ранее службу в спецназе, имевшие боевой опыт в различных “горячих точках”, то уже в начале 2015 года наемники уже не имели статуса спецназовцев и в боевых действиях не участвовали.
Затем началась еще большая “либерализация”. Наемников начали грести из числа тех, кто вообще никогда в армии не служил – им просто предлагали за деньги ехать на Донбасс воевать, и многие по каким-то причинам соглашались. При этом у них часто возникали проблемы с возвращением на родину. Если местные могут спрятаться или сбежать через линию разграничения, то российским наемникам нужно пересечь границу с РФ, чтобы вернуться домой, где они окажутся вне закона. И это, конечно, для них ограничивающий фактор.
Но поскольку Россия пытается представить эти корпуса как “регулярные войска” ДНР и ЛНР, то для нее принципиально, чтобы в них все же присутствовало какое-то количество местных боевиков. Некоторые подразделения хотя бы на 80% стараются насытить местными жителями. Сейчас, кстати, эти местные боевики выдвинуты, в основном, в первую линию, чтобы граждане России элементарно не попадали в плен.
Впрочем, оперативно-тактические задачи все равно должны выполнять регулярные вооруженные силы РФ. Так было под Иловайском и Дебальцево, когда успехи боевиков были обусловлены исключительно участием регулярных вооруженных сил РФ. Боевики, даже наполовину укомплектованные российскими наемниками, все равно не смогли бы, к примеру, взять под контроль дебальцевский плацдарм. Такие задачи могли быть выполнены только при непосредственном участии батальонных и ротных тактических групп ВС РФ. Об этом же заявляют сейчас и все российские “советники”: без участия регулярных частей ВС РФ все наступательные и оборонительные операции обречены на провал.
Российские военные присутствуют и там, где есть потребность использовать какие-то современные образцы техники. Мы знаем, например, что в некоторых районах развернута эшелонированная система ПВО – российский Генштаб все ждет, когда Украина снова начнет применять авиацию. Поэтому подразделения радиотехнических войск, радиотехнической разведки, радиоэлектронной борьбы практически полностью состоят из военнослужащих ВС РФ. Местные туда не допускаются. Дело в том, что начиная с июня 2014 года, когда начали использовать “взрослые” системы вооружения, оказалось, что среди местных боевиков ими некому пользоваться. После этого была создана система подготовки специалистов, которых все равно получилось очень немного. Это касается, в том числе, и танковых подразделений. Если в экипажах боевых бронированных машин достаточно много механиков-водителей из числа местного населения, то командиры танков и другой бронетехники – это уже либо российские наемники, либо кадровые военнослужащие.
Так что местные на Донбассе – это, фактически, пушечное мясо. Сплошь и рядом командование “батальонами” – за редким исключением – это российские офицеры. А те немногие “батальоны”, которые в основном укомплектованы из местных боевиков и управляются местными жителями, например, “Сомали”, или “Кальмиус”, выполняют роль некого “вымпела”, мол вот, это наши, донбасские ребята громят “хунту”. Они несут, скорее, какой-то идеологический смысл, нежели представляют из себя военную силу.
